Евгения Леваковская - Нейтральной полосы нет

— Ну как же, Леонид Яковлевич! — удивился Лобачев. — Говорили, вы как раз знаток, у вас же коллекция.

— Болтуны! — несколько смягчившись, отозвался Качинский. — Я мало кому ее показываю. Есть же специалисты-коллекционеры, профессионалы своего рода…

— В том и беда, что профессионалы. У них объективный взгляд нередко искажается великим множеством побочных соображений. Тут, как при раскопках, придется пласты наслоений учитывать.

— Здесь вы, пожалуй, правы, — согласился Качинский. — Ну так…

— Простите, бога ради, еще такой вопрос. Ну вот, к примеру, вы… Вы где покупаете ваши иконы?

«Опять не в цвет! Опять напряженность. Опущено забрало внушительного профессорского недовольства».

— Ну, где! Сами понимаете, в ГУМе они не продаются. Кое-что сам в поездках покупал, у меня машина, я много езжу. Колхозники ведь предпочитают оклады блестящие, а старые иконы все больше на растопку норовят… Кое-что друзья привозили. Близкие люди о моем хобби знают… Впрочем, как только что выяснилось, и не очень близкие.

Никакого тепла в его зорких, под чуть нависшими веками глазах не осталось, от улыбки ни следа, металл в голосе. Он посмотрел на часы, демонстративным движением отодвинув обшлаг пиджака, хотя отлично видел часы и без этого жеста.

Вадим тоже посмотрел на часы, коротко вздохнул.

— Ну ладно, — сказал он, похоже огорченный изменившимся тоном беседы. Поднялся, медленно прошел за свой стол. — Сейчас мы с вами… А в Третьяковке вы давно были? — спросил он.

Следователь пытается вернуть разговор в мирное русло, так можно было истолковать этот вопрос.

— Забыл, когда и был. Я, знаете ли, не поклонник ни передвижников, ни Пластова.

Сию минуту должен был позвонить Браславский. Вадим не успел выдвинуть ящик стола, как Браславский позвонил.

— Есть, товарищ полковник! — ответил Лобачев. Только что по стойке «смирно» не вытянулся.

Качинский не смотрел в его сторону, но боковым зрением не мог его не видеть.

— Леонид Яковлевич! — сказал Лобачев извиняющимся тоном. — Прошу прощения, но я вынужден отлучиться. Вам придется подождать меня в коридоре. Еще раз прошу извинить.

— Я понимаю, — сухо ответил Качинский, поднялся, первым вышел из кабинета, сел в коридоре на маленьком диванчике, положив ногу на ногу. Вадим запер, как положено, кабинет, быстро прошел по коридору, на лестницу, на второй этаж, куда должен был подойти к нему Браславский.

Минут десять они положили на то, чтоб — не сразу — провести Иванова мимо Качинского. Провести с конвоирами, как положено. Отправив Иванова, Всеволод поднимается наверх.

Вадим расхаживал по чужому кабинету, курил затяжно и ждал. Интуиция, рождаемая опытом, говорила ему, что Качинскому разговор об иконах крайне неприятен. Если даже профессор не отреагирует на Иванова, пунктирчика оставлять нельзя. Сегодняшнее свидание может завершиться мирной консультацией по книге, которую Вадим, вернувшись с извинениями, вынет из ящика, но пунктирчик должен быть разработан.

В конце концов, не исключается, что и Иванов отреагирует на встречу, хотя ему выдержки не занимать стать.

Отреагирует, если все это не пустышка и они вообще встречались.

— Лобач! В яблочко! — почти вбегая, заявил Браславский. Видно, и он эти двадцать минут был охвачен нетерпением. — Отреагировал он на Иванова. Так отреагировал, что дальше некуда. Куда Гамлету с папой! Иди к нему, пока он тепленький.

— А Иванов? — торопливо придавливая сигарету, осведомился Вадим.

— Наш на высоте. У нашего комар носу не подточит.

— Но я думаю, между прочим, и нашему свиданочка не повредит. — Тем же стремительно-деловым шагом Лобачев прошел обратно к своему кабинету. Глаза — под ноги, на ожидающих не смотрит. Отпер, оглянулся пригласить, но Качинский уже стоял за ним.

Вошли они оба молча. Вадим прошел за стол, из-за которого и вышел. В ящике дожидалась консультации книга, но похоже, что в ней отпала необходимость. Весьма вероятно, разговор завяжется.

Теперь их разделял стол. Как ни старался владеть собой Качинский, перед Лобачевым сидел совсем другой человек. На часы он уже не смотрел, никуда не торопился. Он трепетно ждал.

— Значит, в Третьяковской галерее вы не были давно, — в утвердительной интонации повторил Лобачев фразу, прозвучавшую здесь четверть часа назад.

— Забыл, когда там и был, — с готовностью подтвердил Качинский.

— Тогда скажите, когда вы встречались с Ивановым? Не считая, разумеется, сегодняшней встречи.