Евгения Леваковская - Нейтральной полосы нет

Ночной ветерок с моря, приглушенная расстоянием музыка, почти душный запах роз и лунная рябь на море — опять все это за окном, за дверями. А у них стол, дым, нащупывание обстоятельств, выделение причинных связей.

— …Легче вернуться к мужу, — повторил Вадим. — Я так и не понимаю, зачем Громов привез их сюда. Ну, допустим, Волкова за ним увязалась. А Шитов? Боялся оставить Шитова прокучивать деньги в Колосовске?

— Мог бояться, — кивнул Корнеев. — Я посмотрел на Шитова вчера в отделении. Истерик, позер, перепуган был страшно. Занесло же дурака! Я думаю, с ним тебе не много возни будет, — сказал он, разумея будущую работу Вадима с обвиняемым, когда останутся они один на один, протокол — третий.

Оба помолчали, оба подумали о Громове. Вот эта щука помотает. Ведь пока против Громова нет доказательств. Арестуй его, вызови на допрос — он рассмеется в лицо. Вся кропотливая, удачно выполняемая работа Никиты — ведь ее к делу не подошьешь. Встречаются в делах короткие справки: «Сведения добыты оперативным путем». Никите нелегко добывать эти сведения, но любое из них должно быть документально доказано, подтверждено в процессе расследования.

После болтовни Шитова о том, что Громов считал «удобной», как прикрытие, беременность Волковой, столь ясно отразившуюся на ее внешности, ни Вадим, ни Корнеев не сомневались в том, что именно ей мог Шитов передать похищенное. Сверток, вероятно сумка, должен был быть небольшой. Беременная женщина, идущая с сумкой, к тому же местная жительница с паспортом и пропиской… Вполне. Звучит. Это должно было произойти где-то неподалеку, но не рядом с домом Вознесенских. Около дома Волкову никто не видел. Да. Это — вполне.

Так же ясно было, что в будущем ограблении кассы, которое, несомненно, готовит Громов, свою колосовскую компанию он использовать не собирается. Теперь понятно, зачем ему нужен Никита. Он опять-таки не хочет излишне маячить сам, он и здесь не намерен быть исполнителем. А может быть, вполне резонно опасается ревности Волковой. Но одного Никиты ему мало. Ему нужен по крайней мере третий. Скорее всего, этот третий у него есть, иначе бы он не торопил так Никиту. Ведь он рассчитывает провести операцию до последних чисел августа, до отъезда кассирши.

— Захомутал Никита кассиршу, — не без гордости сказал Михаил Сергеевич.

— Как бы его не захомутали, — на сей раз сердито перебил его Вадим.

До сих пор Вадиму не ясно было, что произошло у Никиты на даче с барометром, что встревожило тетку Ирину, но неприятное ощущение жило в нем, и он знал, что еще выпотрошит Никиту как следует быть по этому поводу. Пока все руки не доходят.

Корнеев ни о каких барометрах не ведал, а работой Никиты вообще был доволен и не совсем понимал излишнюю, как ему казалось, придирчивость Вадима. Объяснял ее суховатой щепетильностью, известно, свойственной старшему Лобачеву.

Когда позвонил Никита, подошел Корнеев. Он разрешил Никите прийти. Только не через центр, чтобы без «хвоста».

— Что я, маленький? — Никита обиделся. И свои, и Громов — все его азбуке учат.

— Думаю, к ночи-то никто не будет его искать, — сказал Вадим.

— А у него алиби. У тетки был.

Пока Никита кружным путем бежал к ним, обида его прошла. Пусть не у тетки Иры, так у своих, его долгий-долгий выходной продолжался.

Ему предложили чаю и на всех широтах бессменные рыбные консервы. Он поел, попил.

Сообщение его о приобретении профессора Качинского не вызвало всплеска интереса, но и не было отвергнуто. Во всяком случае, об этой, судя по словам понимающей Ирины Сергеевны, весомой коллекции они ничего не знали, с владельцем ее не беседовали. Стало быть, надо это сделать, вот и все!

— А что, если попросить сделать это Ирину? — после некоторого молчания медленно проговорил Вадим.

Корнеев быстро и вопросительно взглянул на него.

— Поясню, — сказал Вадим. — Мы совершенно не знаем этого Качинского. Из отдельных высказываний Ирины у меня не сложилось о нем впечатления как о приятном, коммуникабельном человеке. Не обязательно с должным пониманием он может относиться вообще к нашей работе. После разговора с нами он может испугаться за свою покупку, они ведь фанатики, эти коллекционеры…

— Логично, — сказал Корнеев. — А Ирина Сергеевна?

Незаконченность фразы его была понятна. Пусть и многолетняя дружба, а согласится Ирина Сергеевна выполнить непосредственное от них поручение? Что греха таить, возникает у некоторых, в том числе истинно интеллигентных людей, странная неловкость, боязнь неэтичности, что ли, если просит их милиция о конкретной помощи. Да, конечно, все за соблюдение паспортного режима и сами вполне исполнительны. Но попробуйте спросить, живут ли в подъезде люди без прописки? Лицо закаменеет, ответ один: «Я не знаю». А сами бранятся и ворчат, потому что над головой топот и попойки, потому что хозяева комнату сдали за хорошие деньги, но неведомо кому.