Анна Шахова - Тайна силиконовой души

А «необыкновенный» между тем продолжал, вновь поднявшись и расхаживая по палате:

– Репьев приезжает в приют с оценщиком. Тот разыгрывает комедию, тем более и старик-реставратор невольно подыгрывает своей ажитацией. Теперь у Репьева и Врежко возникает проблема: как расплатиться с Никифоровым и Вольтманом? Пятнадцать миллионов – не шутка. И, хоть сообщники люди отнюдь не бедные, но, конечно, не олигархи и даже не звезды шоу-бизнеса. Вытряхивать все счета, да еще и занимать у кого-то, оставаясь без копейки, – об этом не может быть и речи. Арина звонит Дрогиной и категорично заявляет: если та сможет достать в своей богатенькой обители деньги, Врежко уедет из России, больше не потревожив ничем материнский покой. И вообще покается и изменит наконец жизнь. Выйдет замуж и родит. Несчастной Алевтине так хочется верить дочери, она так мечтает о нормальном, человеческом счастье для нее, что решается украсть деньги из сейфа: о пожертвовании на строительство знают все.

Быстров подошел к окну, оперся о подоконник, будто переводя дух. Впрочем, тут же повернулся к слушателям, которые затаив дыхание следили за сыщиком. И он продолжил рассказ, вновь меряя палату неспешными шагами.

– Мать Евгения рассеянна, глуповата. Алевтина преспокойно берет ключ из кармана ее жилета, который висит на стуле в келье. Казначейша любит часок перед вечерней службой отдохнуть. Спит монашка крепко, да и глуховата она стала в последние годы. Алевтине не составляет труда зайти к Евгении, которая никогда не запирает дверь из страха упасть или заболеть, взять ключ и проникнуть в бухгалтерию. Завернув пакеты с купюрами в подрясник, который она будто несет на руке в прачечную, Алевтина выскальзывает из бухгалтерии и… гениальный ход – оставляет ключ в замке снаружи. Вроде по рассеянности мать Евгения забыла связку, уходя. Евгения переполошится из-за своей нерадивости и, конечно, ни словом не обмолвится об этом игуменье, боясь ее гнева. Алевтина засовывает деньги в мешки с одеждой для сирот, и за ними приезжает столь «любимый» Юлией Иван Матвеев. Все! Деньги переданы Никифорову и Вольтману, а на оставшиеся пять миллионов можно вольготно подготовиться к бегству: паспорта (у Репьева есть контрабандные связи), срочная ликвидация фирмы, заказ билетов, отелей, покупка «левых» мобильников и так далее… – Сергей хлопнул в ладоши, будто подвел роковую черту. – Но! – следователь потряс по-учительски пальцем, аки известный бельгийский сыщик. – Представьте ужас бандитов, когда открылась пропажа иконы. Так называемая Олька «косая» втирается в доверие к старику Вольтману и виртуозно подменяет икону при упаковывании. Подлинного Спаса она тут же спускает в окно, которое выходит в мастерской на пустующую площадку у летнего бассейна. Поздний вечер, тьма… Позже она спокойно забирает икону, упаковывает ее и, передав образ за воротами Сеньке Динамику, который платит ей за услуги чистые гроши, мчится пешком на станцию. С первой электричкой она уезжает в Москву. А Динамик, вот удивительное дело, попадает с гнойным желчным пузырем на операционный стол вот в эту больницу, где мы сейчас с вами находимся. – Подруги при этих словах охают, но Быстров не останавливает повествования: – Именно в понедельник, когда Юлю привезли на «скорой», Семен Ямщиков выписался из больницы и отдал Спаса в Голоднинский монастырь. Сейчас Ямщиков в Москве. Он дал показания, но против него не возбуждено уголовное дело, так как Жаров не стал заявлять о пропаже иконы, а Спаса решил пожертвовать матери Никаноре.

Быстров подошел к стулу, крутанул его на одной ножке и уселся верхом, будто оседлал коня:

– Но вернемся к Алевтине, которая не рассчитывала, что мать Евгения тут же поделится проблемой исчезнувших миллионов с деловой Калистратой. Это было опасно, так как инокиня ЛИЧНО знала Жарова, не раз бывала в «Приюте Веры», закупая иконы, и могла в ближайшие дни узнать о пропавшем образе, о каких-то миллионах, связанных с ним. Конечно, все это могло оказаться лишь беспочвенным опасением блаженной, но она поделилась им с дочерью, прибавив, что кто-то еще и телефон у нее стащил. Все это заставило переполошиться Врежко, которая потребовала у матери нейтрализовать Калистрату. Алевтина не может не понимать, что разоблачение ее, как воровки, не оставляет ей никаких шансов на пребывание в монастыре. А обитель для нее – вся жизнь. Дрогина только представляется человеком безупречно здоровым, на самом деле у нее скачет давление и дочь изредка достает ей сильнодействующий клофелин, который снижает давление мгновенно. Она готовит ей необходимую дозу для стакана простокваши, в которую Алевтина придумывает добавить лекарство. Дозу смертельную. Но этого не знает Алевтина, веря, что Калистрата поболеет нужные им три-четыре дня, а потом уж дочь окажется в безопасности и ситуация как-нибудь утрясется. Арина же приговорила несчастную монашку… – При этих словах Светка вздрогнула и уткнулась носом в сцепленные кулаки, «Сереженька» же неумолимо продолжал: – Но она знает, что летально препарат воздействует далеко не мгновенно, поэтому Врежко отправляет Кантора на станцию «Скорой помощи» подпаивать эскулапов. Трюк мог и не сработать. Но, увы, и это получается у беспощадной убийцы. Калистрата «нейтрализована»…