Ким Ньюман - Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей

Внутри всё полыхнуло огнём. Я вновь почувствовал на щеке последний вздох Кошечки Кали.

А я ошибся в этом янки. День, поначалу обещавший стать серым и скучным, стремительно превращался в увлекательное сафари. Достойная дичь.

Конечно же, через парадную дверь Ласситер не выйдет.

Ему вообще нет нужды выходить. Сперва обезопасит самку и детёныша (возможно, отведёт в подвал), затем притаится и будет выжидать, пока я не вломлюсь к нему в берлогу. Будь у меня бутыль с керосином и коробок спичек, я бы поджёг «Лавровую ветвь» и выкурил их. Женщины бы запаниковали и отвлекли внимание Ласситера. Нет, они же выскочат в садик позади дома. Понадобились бы загонщики, а ещё, возможно, пара человек с ружьями.

Мориарти предлагал предоставить в моё распоряжение надёжных людей, но я с презрением отверг эту идею. Туземцы всегда трусят и пускаются в бегство, а неумелые стрелки путаются под ногами. Я гораздо лучше справляюсь своими силами.

Нужно менять план. Ласситер теперь начеку — в любой момент всё бросит и унесёт ноги, прихватив с собой девиц и пожитки. Заляжет на дно, и мы его больше ни за что не отыщем.

Лицо моё горело. Неожиданно я испугался. Не стрелка-американца, нет, профессора. Придётся же сообщить ему о столь досадном промахе.

Всего один чёртов щелчок! Проклятье.

Уже после первой встречи я знал о Мориарти достаточно: в его компании нельзя просто уйти в отставку. Профессор не только теоретик в области убийства.

Мориарти повесит на стену голову Морана. Такой вот финал.

Я снял веблей с боевого взвода и убрал в карман.

В затылок упёрлось что-то холодное.

— Ну-ка, дружок, — прозвучал леденящий душу голос с иностранным акцентом, — давай-ка теперь очень медленно.

По словам батюшки, рано или поздно мне суждено было угодить в петлю. Но даже сэр Огестес не мог предвидеть, что вышеупомянутая петля будет свисать с аляповатой люстры и крепиться к карнизу.

Я стоял на хлипком столике, а за спиной больно врезалась в запястья бечева. Петля душила меня, спасали только толстые подошвы ботинок.

Это у американцев так принято здороваться?

Свет в гостиной по-прежнему не горел, занавески на окнах задёрнули. Я мог смотреть лишь прямо перед собой и поэтому видел немногое.

На улице Ласситер хорошенько приложил рукоятку револьвера к моей голове, теперь обязательно будет шишка.

И тем не менее лучше уж находиться тут, чем объясняться с разгневанным профессором.

На столике лежало моё добро: разряженный веблей, фальшивая фляга, складной нож, бумажник (почти пустой), три порнографические открытки и часы с выгравированной на внутренней стороне крышки дарственной надписью: «Элджи от Вайолет».

— Вот что, Элджи… — начал, по-американски растягивая слова, Ласситер.

Я решил его не поправлять, Элджи так Элджи.

— Мы с тобой сейчас малость поболтаем. Я задаю вопросы, а ты отвечаешь. Усёк?

Я изо всех сил старался стоять прямо и не дёргаться.

Ласситер пнул столик, и тот зашатался. Верёвка сдавила моё горло.

Я кивнул, хотя от этого небольшого движения на глазах выступили слёзы.

— О’кей.

Американец стоял теперь у меня за спиной. Женщина тоже была в комнате, но не говорила ни слова. Видимо, держала девчонку, чтобы та не путалась под ногами.

— Ты не из мормонов.

Фраза прозвучала как утверждение, а не как вопрос, так что отвечать я не стал.

Столик снова заходил ходуном. Значит, всё-таки вопрос.

— Не из мормонов, — прохрипел я. — Нет.

— Но связан с бандитами из колена Данова?

Нужно тщательно обдумать ответ.

Оглушительно грянул выстрел, и от столешницы откололся кусок. Пришлось подпрыгнуть, чтобы сохранить равновесие и не упасть с остатков злополучного столика.

В ушах звенело, и я не сразу расслышал обращённые ко мне слова:

— Бабахнуло на славу? Ещё несколько дней будет звенеть в ушах.

Но дело было вовсе не в грохоте (мало ли я слышал на своём веку выстрелов) — запах! Запах пороха прочистил мне мозги.

Петля затянулась ещё туже.

Однажды я слышал (и беседа эта происходила в Итоне, в школе-колледже, в комнате для старост, а вовсе не в каком-нибудь борделе или кабаке, куда судьба не раз заводила меня уже после тех жутких школьных деньков), что якобы, когда мужчину душат, не насмерть, а так, для забавы, возникает любопытный психологический эффект. Знающие люди сравнивали его с наслаждением, которое дарят самые опытные гурии. И вот какой конфуз — именно сейчас мне выпала возможность на собственном опыте проверить эту будоражившую умы шестиклассников легенду.