Ким Ньюман - Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей

— Колено Даново — отдельная клика, сформировавшаяся внутри Церкви Святых последних дней, — пояснил Мориарти.

— Мы правая рука Господа, — поправил его Дреббер. — Когда людские законы бездействуют, недостойных должна смести с лица земли кара, неотвратимая, словно удар молнии.

Я уловил суть иносказания: мормоны из колена Данова — своего рода казачий отряд, убийцы, вершащие самосуд под прикрытием Библии. Как и государству, любой Церкви нужна тайная полиция, чтобы верующие не возомнили о себе слишком много.

— Кто же этот… хм… убийца и похититель женщин? — поинтересовался я.

— Его имя, хотя подобный злодей и не заслуживает Божьего имени, Ласситер. Джим Ласситер.

Видимо, старейшина ожидал от нас какой-то реакции. Но профессор помалкивал, а я честно признался, что не слышал про этого молодчика.

— Как же! Лучший стрелок Юго-Запада. В Коттонвуде его сравнивают со смертоносной змеёй — с такой молниеносной скоростью он вытаскивает револьвер. Жертва погибает, не успев даже услышать звука выстрела. Ласситер попадает в глаз с расстояния в триста ярдов.

Детские сказочки. Спросите профессионального стрелка. Револьвер хорош для ближнего боя, когда, к примеру, тигрица вонзила вам когти в грудь. Если же речь идёт о дюжине ярдов и более, он годен только на то, чтобы швырнуть им в противника.

Но я промолчал. Клиент всегда прав, даже в вопросах убийства.

— Этот самый Ласситер… Где его искать?

— Где-то в городе, — торжественно объявил Дреббер. — Мы здесь, э-э-э… по делам Церкви. У колена Данова множество врагов, и нам известны они все. Я надеялся встретить здесь одного мерзкого супостата по имени Джефферсон Хоуп. Вам о нём знать ни к чему. А наткнулся на Ласситера, разгуливающего средь бела дня по вашей площади, как её… Лейчестер-сквер. Сначала увидел Уизерстин, потом девчонку, выпрашивающую печёные каштаны. Я сразу узнал вероотступницу. Трижды её проклинали и изгоняли…

— Вы сказали, её похитили, — перебил профессор. — А теперь вдруг намекаете, что она сбежала с Ласситером по собственной воле?

— У этого гнусного иноверца дьявольский талант убеждения. Вынудил женщину отказать старейшине и сбежать. Как и все существа слабого пола, она лишена собственного разумения, а посему не может одна нести бремя вины за свои грехи…

Если этот Дреббер, имея целый гарем, всё ещё верит в подобную чушь, то он либо исключительный муж, либо слепой болван.

— И всё-таки её нужно обуздать. Хотя сойдёт и девчонка. Мы должны отвезти одну из них в Юту, живьём, чтобы она смогла вступить в права наследования.

— Коттонвуд, — кивнул Мориарти. — Ранчо, окрестные фермы, скот, скаковые лошади и, благодаря тем неприятным судебным разбирательствам, неиссякаемые золотые копи в Сюрпрайз-Вэлли.

— Да, имущество семьи Уизерстин. Получила всё в наследство от отца. Прекрасный был человек. Предполагалось, что неверная выйдет замуж за старейшину Тулла, а Коттонвуд перейдёт к Церкви. Так бы и произошло, если бы не проклятый Ласситер.

Так, значит, тут всему виной деньги, а вовсе не религиозные догмы.

— После смерти женщины собственность Уизерстинов перейдёт к её приёмной дочери Фей?

— Именно так.

— Одна из них должна остаться в живых?

— В точности.

— Которую предпочитаете? Женщину? Девчонку?

— Джейн Уизерстин слишком глубоко погрязла в грехе, так что было бы справедливо…

— …Прикончить и её тоже, — договорил я за него.

Старейшина неохотно кивнул.

— Эти трое живут под своими именами?

— Нет, — обрадовался Дреббер, ему явно было приятнее обличать врагов, чем рассказывать о собственных мерзких планах. — Из-за Ласситера обе погрязли во лжи. Он вынуждает их беспрестанно лжесвидетельствовать. Подобная безнаказанность гневит Господа нашего…

— Да-да, — перебил я. — Но под какими именами они живут? И где?

Дреббер, не успевший закончить обличительную тираду, задумался.

— Я расслышал только фальшивое имя малютки Фей. Уизерстин звала её Рэч, без сомнения, это сокращение от имени Божьего «Рэчел»…

— А вы не догадались проследить за этими… врагами рода человеческого и выяснить, где их убежище?

— Ласситер — лучший следопыт, какого только видел Юго-Запад, — оскорбился Дреббер. — Даже у апачей кишка тонка с ним тягаться. Да сядь я ему на хвост, он бы мигом меня укокошил, как гремучая змея енота.

Наш старейшина довольно оригинально подбирал слова. По большей части держал себя в руках и изъяснялся языком священника, обличающего содомию и иные пороки. Но порой забывался и начинал сыпать словечками, которые с головой выдавали в нём, выражаясь по-американски ёмко, подлого, жадного, скользкого, мерзкого сукина сына.