Марк Ланской - Незримый фронт

— Василий Лукич, — донесся голос Прохорова из соседней комнаты. — Нашел, Василий Лукич.

Эксперта полковник увидел склонившимся над металлической пластинкой, прикрывавшей замок сундука. Под косым светом электрического фонаря на ней можно было разглядеть туманную сетку разбегавшихся линий. Эксперт опылил пластинку алюминиевым порошком. Отчетливо проступил серебристый отпечаток пальца — тот единственный и неповторимый узор кожи, которым природа отмечает каждого отдельного человека.

— Скопируйте и продолжайте поиск, — приказал полковник.

Вернулся Соколов. Отряхивая измазанный глиной рукав своей куртки, он объяснил:

— Пришлось перелезать через забор во двор соседнего дома. С той стороны кусты со свежими надломами, а на куче старого снега отпечатки двух мужских ботинок. Собака привела к этому месту и дальше не пошла — асфальт дальше, людно. Ткнулась туда-сюда и отказалась.

Зубов позвал эксперта.

— Владимир Сергеевич, прошу, снимите слепок со следов на снегу. Особое внимание обратите на носки. Соколов, проводите Владимира Сергеевича.

Люди, которых опрашивали Сурин и Филиппов, очень охотно отвечали на вопросы оперативных работников. Они рассказывали все, что знали о погибшей Бондаревой. Но знали они очень мало.

По справке из домовой книги Сурину уже стало известно, что Екатерине Петровне было шестьдесят три года, что служила она регистратором в поликлинике и в доме на Мойке жила около трех лет.

Соседи отмечали ее замкнутый, нелюдимый характер. Ни с кем из жильцов она не вступала в дружеские отношения и ничего о себе никому не сообщала. Вспоминали, что Екатерина Петровна остерегалась впускать в квартиру посторонних. Даже контролеры Ленэнерго и газовой сети попадали к ней после долгих и тщательных расспросов.

Гости к ней ходили редко. Кой-кому запомнился только красивый, высокого роста моряк, который иногда появлялся в доме с большими чемоданами. Судя по всему, моряк был сыном Бондаревой. Это подтверждалось и телеграммой, которую принесла Зина Ломова. Приобщив телеграмму к первым документам начатого следствия, Сурин прочел в ней:

«Борт т/х «Ладога». Поздравляю мамочку с наступающим праздником. Желаю здоровья, бодрости, счастья. Обнимаю. Целую. Олег».

Наиболее ценные показания дала женщина из 14-й квартиры. Она видела Бондареву вчера около десяти часов вечера. Екатерина Петровна несла большой желтый портфель и сетку с пакетом, завернутым в газету. По раскрасневшемуся и распаренному лицу старушки соседка догадалась, что Бондарева возвращается из бани и поздравила ее «с легким паром». Екатерина Петровна поблагодарила и поднялась на площадку лестницы.

С тех пор никто ее не видел.

Показание, полученное в 14-й квартире, давало отправную точку для ответа на важный вопрос: «Когда было совершено преступление?» От дежурного по поликлинике Сурин узнал по телефону, что сегодня утром Бондарева на работу не вышла. Следовательно, убита она была ночью после десяти часов.

«Видел ли кто-нибудь ночью во дворе подозрительных людей?» — вопрос этот задавался многим, но все отвечали отрицательно.

Филиппову удалось найти вахтера, дежурившего в конструкторском бюро, расположенном по соседству. Вахтер припомнил, что в двенадцатом часу ночи по набережной, мимо дома, проходили двое подозрительных молодых людей.

— Один — высокий в черном пальто и другой — среднего роста с большим портфелем в руках. Подозрительными они показались потому, что сначала шли, как все ходят, а когда приметили меня, то прикинулись пьяными и стали покачиваться. Отошли подальше — снова зашагали нормально.

От разных свидетелей Сурин слышал имя дворника Шкериной.

— Вы у Шкериной спросите. Она у Екатерины Петровны доверием пользовалась.

— Соседкой ей была Тоня Шкерина…

— Дрова Бондаревой носила Шкерина, квартиру убирать помогала…

Шкерину назвал и управхоз:

— Может Тоня кого видела. Она вчера дежурным дворником была. Последний раз дежурила, — добавил он.

— Почему последний?

— В отставку подала, — хмуро пошутил управхоз. — Уезжает.

— Где она сейчас?

— А кто ее знает?! Сегодня выходная, наверно, по магазинам ходит.

— Какие сейчас магазины! Продуктовые, и то уже закрываются.

— Значит, скоро придет.

Но Шкерина не пришла.