Елена Чалова - «Ярость богов»

– Да, и она прекрасна!

– Это божественная красота, а она всегда помогает одолеть тьму, которая порой норовит смутить даже самые сильные души. Иди и взгляни на розу еще раз. И потом, в минуты слабости, вспоминай ее и скользи мыслью по ее каменному узору. Ибо это молитва, сотворенная в камне ради света.

Старик ушел, прихрамывая и тяжко опираясь на кривой посох. Тавернье посидел еще на солнышке, глядя в подернутую дымкой даль, потом собрал немного земли, по которой прошел старик. Позже он смешал ее с клейким составом и обмазал камень, чтобы спрятать его блеск. Положил его в кожаный мешочек, на котором монахиня– кармелитка вышила слова молитвы и знак святого креста. И этот мешочек он всегда носил на шее, никому не рассказывая о том, что внутри.

Мири сняла обруч с лупой и зажмурилась. Потом просто посидела несколько минут с закрытыми глазами. Нужно какое-то время, чтобы все пришло в норму. Она протянула руку и коснулась лежащих перед ней сапфиров – тех трех, что еще не убрала в пронумерованные пакетики. С ними не хотелось расставаться.

– Вы закончили?

Стеклянные двери за спиной разъехались, и на пороге возник заказчик: эффектный мужчина лет пятидесяти, он двигался стремительно, а за ним в хвосте вились присные, то бишь, подчиненные. Мири нередко работала с Павлом Генриховичем, хозяином крупной ювелирной компании, и сотрудничество это было весьма выгодным в материальном плане, однако всякий раз девушка пребывала в напряжении. Каждый раз Павел Генрихович словно сомневался в ней, хмурился, и она была уверена, что несколько раз он перепроверял ее заключения. Вот и теперь, недовольно оттопырив полную нижнюю губу, ювелир смотрел, как она убирает камни в пакетики и подписывает отпечатанные бланки экспертизы. Его заместитель, Семен Исаевич, круглый дядька с блестящей лысиной в обрамлении одуванчикового пуха волос, подмигнул девушке. Мира бледно улыбнулась в ответ. Больше всего ей хотелось на воздух, на живой солнечный свет. Спина и шея болели от долгого сиденья, жгло глаза, надо бы закапать лекарство, но не здесь и не сейчас.

Она поднялась со стула и нетерпеливо ждала, пока Павел Генрихович просматривал бумаги. Вот губы его сжались, и Мири знает, что это значит: он опять недоволен, характеристики некоторых камней оказались хуже, чем он предполагал. Он оторвал взгляд от бумаг и уставился на стоящую перед ним девушку. Невысокая, худенькая, с резкими чертами лица и темными волосами, которые всегда выбиваются из любой прически, она выглядит еще моложе своих лет. «Чертовка, – зло думал ювелир, – маленькая ведьма»… Но Павел Генрихович уже усвоил, что спорить бесполезно; за предыдущие два года совместной работы они пару раз повздорили, а один раз по-настоящему поругались. Он вышел из себя и орал, что она специально занижает характеристики его камней, что она глупа и ничего не понимает.

Мири лишь пожала плечами. Когда Павел Генрихович замолчал и в комнате повисла тишина, где отчетливо было слышно его надсадное дыхание и тихое гудение ламп и приборов, она спокойно ответила:

– Моя квалификация подтверждена документами. Я работаю на крупные компании и на хороших мастеров. Если вас не устраивает моя экспертиза, найдите себе другого специалиста.

– И найду! – он развернулся и ушел, хлопнув дверью.

Полгода она не получала от него заказов. А потом на дом приехал курьер, привез корзину цветов и письмо с датой и условиями новой экспертизы. Само собой, можно было отказаться. Тем более, что у Мири имелись подозрения: цветы додумался послать не сам Павел Генрихович, а либо его секретарь, либо Семен Исаевич. Но деньги ей упускать не хотелось, да и на камни взглянуть лишний раз не помешает: вдруг попадется что-то действительно достойное?

И вот теперь она стоит подле стола и жалеет о том, что не отказалась тогда от заказа, потому что этот хмырь болотный оттопырил свою габсбургскую губу и явно налаживается опять скандалить.

Павел Генрихович бросил на стол отчеты и хмуро уставился на девицу. Вот ведь, зараза! Сколько раз он проверял и перепроверял за ней, но ни разу не ошиблась она, ни разу не проглядела дефект. А уж синтетик от природного камня вообще отличала на ощупь. Он не верил в это, пока не увидел собственными глазами. В кабинете, где сидела Мири, все время работали камеры наблюдения. Одна нацелена была на руки и стол, а другая давала более широкий обзор. Они с Семеном как-то наблюдали, как эта пигалица взяла лоток, где натуральные камни были смешаны с синтетическими, покопалась в нем, пошевелила турмалины указательным пальцем, потом хмыкнула и покачала головой. Поудобнее устроилась на стуле, прикрыла глаза и начала сортировать камни. Так и просидела все время, не поднимая век. Наугад брала камень, терла его между пальцами, ощупывала и клала в правую или в левую сторону.