Наталья Андреева - И на небе есть Крест, или Ловушка для падающей звезды

— Я не публичная женщина.

— Да ну? Ишь ты, оскорбился. Ладно, пустой разговор. Иди-ка ты спать.

— На ночь оставляете? После того, что наговорили?

— А что я тебе наговорил? Ты еще не знаешь, как пугают. А я вот знаю. И если с тобой такое случится, ты помни, к кому пойти.

— Обойдусь как-нибудь, — поднялся Краснов. — Где моя комната?

— Наверху. Первая от лестницы, там дверь приоткрыта. Найдешь, я уж тебя провожать не стану.

— А где Ева?

— Кто ее знает? Девушка молодая, свободная. Гуляет где-то, развлекается.

— Без вас? А живет здесь?

— Так и я развлекаюсь. С тобой вот беседую. Каждому свое.

Коля почувствовал в голосе Фонарина издевку. Это называется, он не пугает! А как тогда пугают? Ну, Лева, ну удружил! Может, и не стоило ему заходить в тот день в ресторан «Триада»? И не было бы ни Фисы, ни Евы. Ни Коли Краснова, солиста «Игры воображения».

…Поздно ночью, когда в чернильном небе вовсю сияла огромная желтая луна, похожая на золотой глаз, он почувствовал запах ее духов в своей комнате. И сразу же подумал, что зря не запер дверь. Но у него и в мыслях не было, что при Фонарине, в его собственном доме, Ева придет ночевать сюда и будет приставать к нему, Коле, с поцелуями и ласками как никогда горячо.

— Ева… Луна…

В полнолуние он никогда не задергивал на ночь шторы. Лежал, смотрел на молчаливую спутницу Земли, пока не приходил сон. Иногда даже с ней разговаривал мысленно, как с давним другом, связь с которым уже на уровне телепатии. Луна всегда была для Коли Краснова живой, даже еще более живой, чем человек. Вот и сейчас казалось, что она за ними подглядывает.

— Что? — на секунду остановилась она.

— Надо задернуть занавески.

— Странный.

— Кто бы говорил!

Она вскочила и побежала зашторивать окна. Он же не мог не думать о том, что в этом доме, в своей огромной спальне находится Виктор Петрович, и все это по меньшей мере странно. Но позволить Еве думать, что он кого-то боится… Мужчина он или нет, в конце концов?

— Иди сюда, — позвал он Еву.

Она прыгнула к нему в постель, как кошка, и прижалась крепко-крепко. Может, и в самом деле любит? Но еще в детстве ее напугали настолько сильно, что она до сих пор в себя прийти не может. Ведь ее только что проснувшиеся чувства, словно подснежники, хватил крепкий мороз, они тут же почернели и до сих пор не смеют распуститься.

Сейчас она немного оттаяла, и ласки ее были нежными, как будто извиняющимися. Он даже пожалел, что развелся с ней. Ведь может быть она нормальным человеком и молчать нежно, не сжав, как прежде, губы в ниточку, чтобы, не дай бог, не вылетело лишнего слова. От этого между ними всегда было напряжение: Ева боялась говорить. А точнее сказать, проговориться. У него тоже бывают моменты, когда просто хочется помолчать. Сегодня ночью их желания совпали, потому им и было так хорошо.

— Ты к себе не пойдешь? — спросил он после того, как Ева, лежа под ним, коротко вздохнула и открыла глаза.

Она осторожно попыталась высвободиться. А когда он отодвинулся, перекатилась на край огромной двуспальной кровати и протянула руку. Он понял: шарит в тумбочке, ищет сигареты.

— Так это что, твоя спальня?!

В ответ ему раздался тихий смех.

— Тогда я вообще ничего не понимаю! С чего это Фонарин взялся нас мирить?

— Глупый.

— Послушай, ты можешь не курить?

Она послушно положила сигареты на тумбочку. Он понял, что и сейчас Ева ничего рассказывать не собирается. И в самом деле, что такого особенного случилось? Ну, занимались любовью, бывшая жена сама проявила инициативу и была чуть теплее обычного. Это еще не повод для откровений. Может, начать самому?

— Ева, ты ни о чем не хочешь меня спросить?

— Нет.

— А мне можно?

— Нет.

— И что нам тогда делать?

— Спать.

Вот и поговорили. Он посмотрел на Еву вопросительно:

— Я пойду, раздвину занавески? Ну, нравится мне на луну смотреть. И что?

Она кивнула и потянулась за сигаретами.

…Разговор с Шантелем получился неприятным и больше похожим на разборки. Поводом же послужила неисправность одолженной машины.

— Зачем ты мне подсунул эту рухлядь? — спросил у продюсера Николай.

— Я? Рухлядь? — оскорбился Шантель. — Да ей и трех лет нет! Она до сих пор на гарантии!

— Заливай! «На гарантии!» Проехала тридцать метров и заглохла!

— Никогда такого не было. Ты в сервисе не интересовался, в чем причина?

— Я дал девчонке ключи. Она еще не отзвонилась.

— Какой девчонке? — заволновался Лев Антонович.