Мэри Кларк - Где ты теперь?

Должна признаться, меня взволновало предстоящее свидание с Ником, если эту встречу можно назвать свиданием. Я заново накрасилась, расчесала волосы, решила оставить их распущенными, затем, в последнюю минуту, надела новый костюм от «Эскада», который мне купила мама, несмотря на мое сопротивление. И пиджак, и брюки были бледно-салатного оттенка, подчеркивавшего, как я знала, рыжинку в моей каштановой шевелюре.

Зачем было так утруждаться? А затем, что спустя десять лет меня по-прежнему смущало откровенное признание Мака насчет очевидности моих чувств к Нику. И вовсе я не для него наряжаюсь, твердила я себе, просто хочу убедиться, что не выгляжу как застенчивая фанатка, падающая в обморок при встрече с кумиром. Но когда снизу позвонил консьерж и сообщил, что приехал мистер Демарко, должна признаться, что на какую-то долю секунды я действительно превратилась в шестнадцатилетнюю девчонку, не умеющую скрывать чувства.

Когда я открыла ему дверь, то поразилась, что от того с виду беззаботного мальчишки, каким я его помнила, ничего не осталось.

Когда я увидела Ника по телевизору, я сразу отметила, что лицо у него стало более жестким и что в свои тридцать два он уже начал слегка седеть. Но сейчас, оказавшись лицом к лицу, я заметила больше. В его темно-карих глазах всегда сквозила игривость и насмешка, но сейчас они смотрели серьезно. Однако, взяв мою руку, он улыбнулся той прежней улыбкой и, казалось, был искренне рад меня видеть. Он вежливо клюнул меня в щеку, но избавил от банальностей типа «малышка Каролин, как ты выросла».

Вместо этого он произнес:

— Каролин Маккензи дипломированный юрист! Я где-то слышал, что ты прошла адвокатуру, а потом работала у судьи. Хотел позвонить и поздравить, но все было некогда. Прости.

— Дорога в ад вымощена благими намерения-ми, — деловито ответила я.— Или так, по крайней мере, утверждала сестра Патриция, когда я училась в пятом классе.

— А брат Мерфи, когда я учился в седьмом, говорил нам: «Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня».

Я рассмеялась.

— И они оба были правы, — сказала я, — Но ты, как видно, его не слушал, — Мы заулыбались. Примерно такими же репликами мы обменивались в прошлом за ужином. Я взяла в руки сумочку, — Можно идти.

— Отлично. Машина внизу, — Он огляделся. С того места, где он стоял, он мог разглядеть кусочек столовой.— У меня остались такие хорошие воспоминания от этого дома, — признался он, — Когда я иногда забегал к родителям по выходным, моя мама всегда расспрашивала все до мельчайших подробностей: что мы ели, какими были скатерть и салфетки, какие цветы стояли в центре стола.

— Уверяю тебя, мы так ужинали не каждый вечер, — сказала я, вытаскивая из сумочки ключ.— Маме нравилось подсуетиться, если к ужину она ждала вас с Маком.

— Мак любил показывать друзьям свой дом, — сказал Ник, — Но я тоже не оставался в долгу, тебе это известно? Я водил его в наш ресторан, где подавали лучшую пиццу и пасту во всей вселенной.

Я так и не поняла, почудилась ли мне напряженная нотка в голосе Ника Демарко, словно ему до сих пор было неприятно это сравнение. В лифте по дороге вниз он заметил на пальце у лифтера Мануэля кольцо выпускника колледжа и поинтересовался им. Мануэль с гордостью ответил, что совсем недавно закончил колледж Джона Джея и теперь намерен поступить в полицейскую академию.

— Жду не дождусь, когда стану полицейским, — сказал он.

Я, конечно, не жила на Саттон-плейс с тех пор, как поступила в юридическую школу Университета Дьюка, но все равно мы с Мануэлем частенько обменивались любезностями. Он работал в нашем доме, по крайней мере, три года, а Ник за несколько секунд узнал о нем больше, чем знала я. Видимо, у Ника была способность мгновенно располагать к себе людей, именно поэтому он и добился таких успехов в ресторанном бизнесе.

Перед домом стоял черный «мерседес-бенц». Я удивилась, увидев, что из машины выскочил шофер и открыл нам заднюю дверцу. Сама не знаю почему, но образ Ника не вязался у меня с человеком, которого возит персональный водитель. Это был высокий здоровяк лет пятидесяти пяти с лицом профессионального боксера в отставке. Его широкий нос, видимо, остался почти без хрящей, а скулу пересекал шрам.

Ник нас представил.

— Бенни проработал на отца двадцать лет. Потом, когда отец ушел на покой пять лет назад, Бенни перешел ко мне по наследству. Мне очень крупно повезло. Бенни, это Каролин Маккензи.

Несмотря на улыбку и вежливую фразу «приятно познакомиться, мисс Маккензи», мне все-таки показалось, что Бенни просверлил меня насквозь оценивающим взглядом. Он явно знал, куда мы направляемся, потому что тронулся в путь, не дожидаясь инструкций.