Наталья Александрова - Ларец графа Сен-Жермен

В спальне – ничуть не лучше: шкаф открыт и разгромлен, с кровати сдернуто постельное белье, из прикроватной тумбочки вырваны ящики, их содержимое разбросано по полу.

И в жилой комнате, которая играла в квартире роль гостиной и кабинета, был такой же разгром. С дивана сдернуты подушки, книги и компакт-диски сброшены с полок и грудой валялись на полу. Запертый на ключ ящик стола, в котором она держала документы и деньги, выломан с мясом, его содержимое перерыто, но ничего не пропало.

Заглянув в ванную комнату и убедившись, что здесь тоже похозяйничали, она вернулась на кухню, села на табуретку и схватилась за голову.

Подозрение, которое возникло у нее в самый первый момент, укрепилось и превратилось в уверенность.

В ее квартире побывали не обычные воры-домушники.

Те действовали бы аккуратно и планомерно, оставили бы как можно меньше следов, а самое главное – унесли бы все сколько-нибудь ценное, все, что можно продать. Здесь же царил дикий разгром, как будто в квартире похозяйничало стадо диких обезьян или компания разбушевавшихся пятиклассников – но при этом ничто ценное не пропало, по крайней мере, на первый взгляд. Воры не тронули ее новую шубку, не прихватили дорогой компьютер, мало того – они выломали ящик стола, но не взяли даже деньги!

Это уж совсем не похоже на квартирных воров.

Это выглядит так, как будто вор искал что-то вполне определенное. Какой-то конкретный предмет.

И Анна догадывалась, кто это был и что он искал.

Сволочь Вадим! Ну, какая же он сволочь!

Все началось примерно месяц назад. Ее бывший муженек приперся как-то к ней в кабинет и по привычке уселся на угол стола.

– Можешь нас поздравить! – сказал он, глупо улыбаясь. – В июле у нас свадьба!

– Вот как? – Анна наклонилась к столу как можно ниже, чтобы он не заметил выражения ее лица.

Чего он от нее ждет? Что она бросится ему на шею, визжа от радости? Или прижмет к груди и заплачет материнскими слезами? Зачем он ей это сказал?

– Ты пришел ко мне поделиться своей радостью? – проговорила она холодно. – Я приняла к сведению, а теперь неплохо бы нам обоим приступить к работе.

Анна очень выразительно поглядела на него. Ишь расселся на столе, как мальчишка, еще ногами болтает!

– Очень уж ты сурова! – Улыбка сбежала с его лица. – Так с людьми нельзя.

Анна промолчала, ей совершенно не хотелось вступать с ним в бесполезную перепалку. Как сделать так, чтобы он забыл дорогу в ее кабинет и приходил туда только по вызову? Раньше им обоим нравилось то, что они все время на виду друг у друга, теперь же это очень мешает.

Ему тоже не хватает их разговоров, поняла она. Он привык каждой мыслью по работе делиться с ней. Иногда забегал просто так поболтать, ему помогали такие перерывы. А теперь что ему делать, когда нужен толковый совет или просто ничего не значащий разговор? Куда ему податься? Бесконечно пить с девчонками кофе? Они уж точно ничего умного не посоветуют, к тому же Анна строго следит, чтобы кофейные посиделки не продолжались более пятнадцати минут. Разговаривать с ненормальными программерами? От этих вообще ни одного внятного слова не дождешься, к тому же своими идеями с ними делиться чревато, как бы не перехватили идейку-то…

– Вадим, – решительно сказала Анна, – если у тебя нет ко мне конкретных вопросов, то я предпочла бы…

– Мне… мне нужно с тобой поговорить! – Он спрыгнул со стола. – Ты права, на работе это сделать неудобно. Можно я зайду к тебе сегодня вечером?

– Зачем? – Анна воззрилась на него в полном изумлении.

– Это важно, – теперь он был тверд. – Я зайду после восьми, ты как раз успеешь домой вернуться.

Ну да, раньше они возвращались вместе, теперь же он сломя голову мчится к своей… к этой Дарье, а она торчит на работе допоздна. Если на то пошло, ей просто тошно сидеть одной в пустой неуютной квартире. Нужно взять себя в руки и заняться квартирой всерьез, а то в это безликое помещение и приходить-то противно. Домработница-то, конечно, довольна – убирать легко, не стоят на полочке никакие безделушки, не сидят на диване меховые игрушки, не висят на стенах фотографии.

Ага, тут же усмехнулась Анна, и что она может повесить? Их с Вадимом общие снимки, может, еще свадебные? У них все было общее – дом, поездки в отпуск, друзья…

Своих подруг у нее и в юности было маловато, а потом из-за этой круговерти они все отошли как-то на задний план. Для нее всегда главной была работа, тут Вадим прав.

Анна поморщилась – пора перестать вспоминать о нем к месту и не к месту. И за каким чертом он припрется вечером, хотелось бы знать? Она-то хотела наложить на лицо питательную маску и полежать в ванне с лавандовой пеной, расслабиться. Придется отложить.