Илья Рясной - Ответный удар

- Сперва охрана ядерных и военных объектов производится по принципу паритета - на одного солдата ООН - один солдат Российской армии. Но постепенно объекты переводятся под полный контроль войск ООН с перспективой дальнейшего ядерного разоружения.

- В связи с террористическими актами в России вводится чрезвычайное положение, Государственная Дума, а возможно, и Совет Федерации, распускается с последующей отменой в связи с тяжелым положением президентских и парламентских выборов.

- В рамках чрезвычайного положения выступления оппозиции жестоко подавляются. При этом используются не столько силы правопорядка, сколько преступные структуры, националистические формирования, в том числе украинские, чеченские.

Дальнейшие действия по разделу России будут предусмотрены новыми планами и вряд ли просчитываются в рамках операции "МК".

Расчет времени и конкретное содержание военных, политических и информационных акций, возможные действующие лица и порядок их действий - см. приложение No 7 и 8 на 15 стр.

Предложения по нейтрализации предпринимаемых действий - см. приложение 9.

Майор Голубев".

Голубев, еще раз прочитав свое творение, удовлетворенно написал после своей подписи - "нейтрализация проведена согласно предложениям, изложенным в приложении 10".

- Отлично сработали, - сказал Голубев.

- Не в последний раз, - произнес устало Алексеев. - Они не успокоятся. Стервятники всегда кружат над больными животными, которые становятся легкой добычей.

- Как говаривал царь всея Руси Александр III: "У России два союзника - ее армия и флот".

- А что. В точку...

* * *

Все провалилось к чертям. Для координатора "Местного контроля" Эдварда Ривкина это был тяжелый удар. Слишком много сил потрачено. Слишком значительные средства пущены на ветер. Слишком большие надежды лопнули. Но он не привык раскисать. Он глотнул хорошую порцию виски, потом сунул голову под холодную воду. Хмель улетучился, а на лице Ривкина засияла его классическая, несмываемая американская, широкая, обаятельная и глупая улыбка.

Ривкин выдержал и не такие удары. Для кого-то другого подобный провал стоил бы работы в Управлении. Но не для него. Он относился к неприкосновенным. А их не выгоняют и не взгревают за неудачи. Неприкосновенных держат за их способность делать дело. А это Ривкин умел.

- Ничего, будем работать дальше, - сказал Ривкин резиденту Уайту, к которому заглянул перед отъездом в Шереметьево-2. - Ничего не кончено. Все только начинается. Россия больна. И выздоравливать не собирается. Значит, нужда во врачах сохранится еще надолго.

- Особенно в тех, которые лечат цианистым калием, - грустно улыбнулся Уайт.

- Да. Такие врачи вообще нарасхват.

- Всего доброго, Эдвард.

- Пока, Уайт. С вами было приятно работать.

Уайт проводил Ривкина недобрым взглядом. "Приятно работать". А еще приятнее будет свалить свои неудачи на местного резидента. А в этом Ривкин за годы жизни весьма преуспел. Уайт знал это...

"Линкольн" посольства США ехал по Москве. Ривкин просматривал утренние газеты. Журналисты как голодные псы - их трудночоттащить от жертвы. Они привычно бубнили что-то о ядерных объектах и о боеспособности армии. Но это не имело никакого смысла. Наоборот, могло теперь уже привести к обратному эффекту. Социальные коррекции сознания, проведенные с помощью СМИ, обычно действуют непродолжительное время. С их помощью можно выиграть выборы, перевернуть мозги согражданам, но долго держать в наркотическом опьянении вряд ли получится.

Ривкин отбросил газеты и зевнул. Надо отвлечься от всего этого дерьма. Главное, спокойствие. Завтра он будет в Вашингтоне. У него хороший дом в престижном пригороде. У него очаровательная жена, две дочки и огромный доберман. Он отогреется душой в семье. Хорошо ему было только со своими близкими и на работе. Ривкин обожал свою работу. Он как альпинист покорял все новые и новые вершины, хотя ему приходилось карабкаться и по камням, и обмораживать руки, и болтаться на страховке над пропастью. Его работа - это скалолазание. В ней он видел смысл своей жизни. "Линкольн" притормозил. Вправо! - заорал Ривкин.

Водитель и сам понимал, что нужно успеть проскользнуть в зазор между глухим бетонным забором и мчащимся на них, потерявшим управление бензовозом. Водитель или был пьян, или сошел с ума.

Шофер "Линкольна" уже видел, что не успевает. Довернул руль. Машину тряхнуло. Послышался скрежет: крыло "Линкольна" задевало за забор, оставляя на нем частички синего лака. Раздался звон разбитых стекол. Закричал шофер.