— Перестань! Никто ничего решать не будет, и ты сама это прекрасно знаешь! Да-да, и нечего изображать тут саму ментовскую невинность! — неожиданно вспылила Юля, и лицо ее исказилось гримасой боли.
Прилепина взволнованно положила на руку девушки свою ладонь и, успокаивающе поглаживая, произнесла сочувственно:
— Эх, Юлька! И как только тебя угораздило во все это вляпаться? Ты ведь умная девка! С высшим образованием, университет закончила. Опять же Господь тебя такой внешностью наградил! Да перед тобой такие перспективы в жизни могли открыться! А ты…
— А что я? — холодно осведомилась Нежданова.
— Ничего.
— Э-э, нет! Раз начала говорить, так договаривай! Что я? Вместо того чтобы грызть гранит науки, взялась грызть член у Литвы в штанах? Так?
— Я этого не говорила.
— Ты это подумала! Значит, перспективы, говоришь? Ну-ну! — отпив вина, недобро прищурилась Юля. — Ты у нас, я так понимаю, урожденная питерская? Белая кость?
— А при чем здесь это?
— При том! А вот в станице Григорополисская Новоалександровского района тебе, часом, не доводилось бывать? Нет? Очень рекомендую! Запоминай: садишься в Питере на поезд, на боковую полку у туалета, так как до проходящей станции лучший билет тебе просто не предложат, затем сорок часов увлекательной езды, и вот ты уже почти на месте. Выходишь на железнодорожной станции, а оттуда на автобусе чохаешь еще двадцать километров. Чохаешь, потому что, хотя станция и называется Григорополисская, на самом деле она расположена в поселке Темижбекский.
— Почему?
— А потому что через жопу! Там у нас всё и делается, и решается через жопу. Или через передок! Это смотря на какого любителя нарвешься.
Нежданова озорно блеснула глазами и довольно громко затянула:
Я тащу тебя за ноги в придорожные кусты. Не ебать же на дороге королеву красоты?
Реакция немногочисленных посетителей вагона-ресторана на эту разухабистую частушку оказалась строго противоположной: пассажиры женского полу, кто удивленно, а кто возмущенно, скривились, а вот мужики, все поголовно, зыркнули в их сторону с явным интересом.
— Тише! — с укором прошипела Ольга. — Ты чего разошлась-то? Вон, на нас люди смотрят.
— И пусть смотрят! А что такого? Ты же сама сказала, мол, есть на что посмотреть?! — Нежданова демонстративно выпятила грудь и подмигнула сидящему за соседним столиком отцу семейства. Тот, смутившись, поспешно опустил глаза в тарелку.
— Кончай хулиганить, слышишь?
— А я еще даже не начинала, — Юля подлила себе вина из коробки. — Но вот когда начну! У-ух!.. Ну и чего мы надулись как мышь на крупу? Никак частушка не понравилась?
— Не понравилась.
— Напрасно. Притом что это и не частушка вовсе. Это жизнь. Ты «Историю любви» смотрела?
— Смотрела.
— Вот, считай, это она и есть. История любви. Только по-григорополисски.
— Знаешь, Юля, мне почему-то кажется, что ты сейчас намеренно сгущаешь краски. Вот только не могу понять зачем? Пытаешься меня шокировать?
— Голуба моя, очнись! Я сейчас не сгущаю, а наоборот, разбавляю краски. Твою чувственную натуру жалеючи. — Нежданова в сердцах хлопнула ладонями по столешнице. — Вот ты меня за связь с Литвой осуждаешь. За то, что я с ним за деньги спала, тем самым якобы унижаясь. Так я тебе щас расскажу, что такое настоящее унижение! Унижение — это родиться бабой в поселке Темижбекский. И вступить в возраст полового созревания в каком-нибудь Арзгире. И учиться, к примеру, в Григорополисском сельскохозяйственном техникуме. И все это время, едва только обозначатся сиськи, тебя будут сначала щупать, а потом иметь. Причем во все дыры. И будет иметь любой желающий, не спрашивая твоего на то согласия. Так как по местным традициям желания мужика избыточно-достаточно. А если ты попытаешься взбрыкнуть, то тебя все равно отымеют. Но сначала очень сильно изобьют. Или опосля. Но тут, что называется, от перемены мест слагаемых сумма не меняется [18] Читателю, которому так же, как и нашей героине, кажется, что Юля Нежданова сгущает краски, советуем ознакомиться с газетными и интернет-публикациями, посвященными приснопамятным криминальным событиям в станице Кущевская.
.
— Юля! Прекрати! — взмолилась Прилепина. — Я не хочу этого слушать!
Но Нежданову было уже не остановить. Всё за долгие годы копившееся наболевшее сейчас в ней нещадно рвалось наружу:
— …И вот так будет продолжаться вплоть до тех пор, пока на тебя не положит глаз какой-нибудь местный бугор. Вернее, ком с бугра. Тебя тогда тоже продолжат иметь: чуть более узким кругом, но зато гораздо изобретательнее. «Соски в тиски — снимай носки». Не доводилось в такой позе расклячиваться?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу