Галина Романова - Программа защиты любовниц

— Маша! Но как ты?.. — ахнул отец.

— Па, мне было интересно, и все. И делать особо было нечего. Я и развлекалась.

— И что дальше? — поторопил Володин.

Ему в принципе было уже все понятно, но дослушать до конца стоило. А заодно и адресом этого Вовы Баранова разжиться. Может, запомнил он того человека, что заплатил ему за доставку конверта по адресу?

— А дальше я предложила ему со мной поделиться, — вдруг призналась Маша и надулась в сторону посеревшего ликом отца. — А что, па?! Это честная сделка! Он бы до ночи не попал в подъезд, а я его проводила, у ящиков подстраховала, он мне дал полста баксов.

— Пятьдесят долларов??? — ахнул папаша-режиссер. — Это же почти полторы тысячи рублей!

— Мне дали тысячу четыреста двадцать, — кивком подтвердила Маша. — На них я и продукты тебе сегодня купила.

Заросшее лицо папаши зарделось стыдливым румянцем, он не мог признаться гостям, что сильно нуждается, что много из того ценного, что когда-то имелось в этой квартире, уже продано. Но, кажется, они обо всем и без его откровений догадывались.

— Господи-ии… — тихо, с надрывом простонал режиссер и закрыл лицо руками. — До чего вы докатились?!

То ли общество имелось им в виду, то ли себе говорил «вы», было непонятно.

— Маша, что Вова Баранов рассказал тебе о том человеке, что отдал ему конверт? — Володин встал со стула, поющего под ним похлеще бабкиного, и подошел к девочке, присел перед ней на корточках.

— Я у него про него не спрашивала, — поспешно, пожалуй слишком поспешно, ответила Маша и спрятала лучистый взгляд у отца за спиной.

— Ма-ааша! — чуть громче протянул Володин. — Не надо, Маша, пожалуйста.

— Что не надо? — Она с вызовом посмотрела на Володина, втянула носом воздух. — От вас приятно пахнет.

— Спасибо. Так что с тем челом, что передал Баранову конверт?

— Он уехал, — ответила она просто и с безмятежной улыбкой развела руками. — Машину не видела, у Вовки спросите.

Спросили. И толку? Как он вообще все деньги не отдал Маше за ее лучистую улыбку и за предложение проводить его? Парень был настолько наивен и туп, что у Володина уже через пять минут сводило руки от желания тряхнуть малого как следует.

— А мне че, жалко, что ли? — ныл он без конца. — Он попросил, денег дал, я и пошел. Мне че, жалко, что ли? Все равно делать нечего.

— Это понятно, но мужчину? Мужчину ты этого запомнил?

— А мне надо?! — таращил Баранов водянистого цвета глаза на полицейских и теребил длинный сальный хвостик на затылке. — Он попросил, денег дал, а мне че, жалко, что ли?

— Боже мой!!! — простонал едва слышно Володин и скрипнул зубами. — Мельник, давай ты! А то я его сейчас задушу…

У Валеры получилось чуть лучше. Но все равно, все, на что удалось разговорить парня, так это, что кроссы у мужика были классные, тачка супер, а молодой или нет, он не знает.

— Я паспорт у него не спрашивал, — кривил он тонкие губы в ухмылке.

— Ну, волосы седые, черные, белые? Стрижка, хвост, как у тебя?

— Хвоста не было, не белый точно, и не негр. Тачка классная.

— Цвет-то хоть помнишь тачки? — скрипел уже и Мельников зубами. — Белая, черная?

— Черная, — кивнул Вова Баранов, несказанно их порадовав. — Джип, это точно. И кроссы класс! У нас у Стэйка такие, больше ничего не знаю, — выдохнул с присвистом Баранов и глянул на мать, ища поддержки.

Мать стояла с ремнем в дверном проеме, выразительно потирая указательным о средний палец, требуя отдать сокрытые от семейного дохода средства.

— Что за Стэйк? — машинально спросил Володин.

— Сашка Стеклов, этажом ниже живет, — быстро ответила за сына мать и принялась теснить их к двери. — Дома он, можете зайти. Только папаша у него из крутых! Они весь этаж выкупили, все три квартиры. Вряд с вами говорить станет.

— Без адвоката? — уточнил Володин, переступая порог.

— Он сам адвокат, — хмуро изрекла мамаша Баранова и громко хлопнула дверью.

Семейство Стекловых было все в сборе.

Мать — моложавая крашеная блондинка со следами неоднократных вмешательств пластических хирургов на подбородке и скулах.

Отец — средних лет мужик с обширной лысиной и громадным, как бочка, пузом. И двое их детей — дочь-студентка и сын-школьник. Семейство пило чай со свежеиспеченными ватрушками. Гостей встретило враждебно и говорить поначалу отказалось.

— Какое вы имеете право?!

Кипятился папаша-адвокат. И все порывался потрясти у них перед носом своей адвокатской ксивой. Володину пришлось ужом ползать, чтобы задобрить, умаслить, разжалобить.