Дарья Калинина - Затащи меня в Эдем

– Борис Степанович очень много Милке помогал. Даже квартиру ей предлагал подарить. Отдельную. Представляете?

– А что же Мила? Не согласилась?

– Нет, она вообще странная всегда была. Не такая, как все. И жила странно, и в голове у нее странные мысли бродили.

– Какие?

– Ну, мать свою она сильно ненавидела. Все время твердила, что отомстит суке, которая ее в детский дом засунула, а сама всю жизнь шикарно жила.

– Только матери? А отцу?

– Имени отца Милка не знала. А то, думаю, ему бы тоже досталось. Но на мать Милка сильно обиженная была. И поэтому от предложенной ей квартиры даже отказалась. Заявила, что тогда у нее стимула для мести не будет. Когда вокруг новые просторные стены и дорогой ремонт с шикарной мебелью, и балкон на десять метров, и все десять окон на залив смотрят, то мстить кому-то за то, что жизнь сложилась так, а не иначе, просто глупо.

– И ты была в курсе планов Милы касательно мести ее матери?

– Более или менее. Скорее даже более.

– И что ты думаешь, кто мог убить Милу?

– Ой, этого я не знаю. Может, сама мамаша? Пронюхала о планах доченьки, как та ее грабануть хочет, вот и убила Милку.

– Значит, твоя подруга хотела ограбить свою мать?

– Ага, – бесхитростно произнесла Настя. – Милка точно подсчитала, сколько мать ей за эти годы задолжала.

– Как это?

– Ну, сложила, сколько хлеба на нее она должна была истратить, молока, колготок сколько должна была купить, платьев. Ну, все-все, одним словом, подсчитала. Дорогие вещи не брала, так, в среднем. И знаете, сколько получилось?

– И сколько же?

– Почти такая же квартира, какую Милке ее Борис Степанович предлагал! Даже еще лучше! Вот и выходило, что не надо чужое брать, надо свое себе назад вернуть. А ту квартиру, Милка сказала, пусть Борис Степанович какой-нибудь нищенке подарит. А она, мол, не нищая. У нее мать – богачка, только с нее денег стрясти надо, вот и все.

– Все? А каким же именно образом?

– Игорь с Гербарией роман должен был закрутить. Ну, не так чтобы по-настоящему, а чтобы видимость такого романа у всех окружающих создалась. А Милка должна была фоток нащелкать и этим компроматом мать свою шантажировать. Чтобы не разрушить свой брак и не погубить репутацию, ради которой она даже от родной дочери отказалась, мамаша Милке в качестве компенсации за все эти годы должна была свою квартиру переписать.

– Ту, что в центре?

– Да.

– Но ведь в той квартире жила сама мать Милы со своим мужем.

– И что? Небось нашли бы другое место, где жить!

– И давно это Мила задумала?

– Да уж пару месяцев она мужа своей маманьки обихаживала.

– А он-то ей зачем?

– Как? – вытаращилась Настя. – А как иначе Милке к мамаше своей было подобраться? Через ее мужа она выясняла, где его супруга причесывается, где бывает. Хвалилась, что дело у нее совсем на мази. Откровенно говоря, я вчера за этим Милке и позвонила. Любопытно мне было, удалось ли ей мамашку свою прищучить. Позвонила ей, а нарвалась на полицию. Сначала чуть со страху не обделалась, думала, Милка засыпалась и меня сдала как соучастницу.

– А ты-то при чем?

– Ну как же! Знала, что преступление готовится, и не донесла куда нужно! За это ведь тоже посадить могут. А потом только сообразила, что случилось. Убили Милку. И так страшно мне стало, еще хуже, чем когда я подумала, что Милка засыпалась.

– А чего страшно-то?

– Вдруг Милку ее мамаша убила? Тогда и меня может наказать? Ну, за то, что не донесла? А? Как вы думаете?

Настя была из разряда тех пугливых зайцев, про которых говорят, что они каждого куста боятся. Наверное, в жизни у девушки было много ситуаций, когда ее обманывали и подставляли по-всякому. Вот она и научилась опасаться всего, всех и со всех сторон.

– Успокойся. Гербария никому уже больше не опасна. И тебе в том числе.

– А что так? Скажете, что и ее убили?

– Убили.

– Ой! Вы шутите?

– Нет, какие тут шутки? Такими, моя дорогая, вещами не шутят.

– А что с ней случилось?

– Ее тоже отравили.

– Чем? Ядом?

– Паленой водкой. И бутылка была точно такая же, как в случае с Милой. Из гнутого стекла необычной формы в виде осьминога.

– Прекрасно помню эту бутылку, – задумчиво кивнула Настя. – Когда увидела ее у Милки, сразу же себе сказала, что это чей-то подарок, не иначе.

– Но ты эту водку не пробовала?

– Нет! Я вообще крепкое бухло не пью. Я на пиво налегала, Игорек рюмочку выпил и на боковую завалился. А Милка почти всю бутылку одна приговорила. Это уже под конец вечера было, Милка и до того крепко наклюкалась, а этим «Осьминогом» она все прочее залила.