Наталья Александрова - Альковная тайна содержанки

Словно в ответ на это предложение, попугаиха откашлялась и унылым тенором запела:

– Сер-рдечный др-руг! Желанный др-руг! Пр-риди, пр-риди, я твой супр-руг…

– Бр-раво! – одобрил ее пение Перришон. – Кр-руто! Тр-ребую пр-родолжения!

– Боже мой! – воскликнула Лола. – Я этого просто не вынесу! У меня уже начинается мигрень! Может быть, отдать ее в живой уголок какого-нибудь детского сада?

– Какая ты жестокая, Лолка! – с чувством воскликнул Леня. – Дети замучают бедную птицу! Ты бы еще предложила отнести ее в поликлинику для опытов…

– Паду ли я стр-релой пр-ронзенный!.. – истошно завопила птица, почувствовав, что решается ее судьба.

– Ты уверена, что это попугаиха? – с сомнением произнес Маркиз. – Репертуар у нее исключительно мужской… по-моему, в глубине души она – лирический тенор…

– Можешь не сомневаться! – припечатала Лола. – Она баба, и я ее в своем доме не потерплю! И на ваши с Перришоном уговоры ни за что не поддамся!

Она перевела взгляд с Маркиза на Перришона и добавила, обращаясь к ним обоим:

– Имейте в виду – или она, или я!

– Тр-рагедия! Пр-роблема выбор-ра! – выкрикнул Перришон, всплеснув крыльями.

Леня попытался достигнуть компромисса.

– Лолочка, ты как драматическая актриса должна испытывать к ней родственные чувства. Все же опера – это тоже театр… вы с ней, можно сказать, коллеги, сестры по призванию…

– Нечего меня убеждать! Я уже все для себя решила!

И тогда попугаиха решила взять переговоры в собственные руки. Если, конечно, можно говорить в этом случае о руках.

– Добр-рая! Добр-рая! – проворковала она, слетела на Лолино плечо и заглянула ей в глаза. – Мир-р? Мир-р?

– Перемирие! – проворчала Лола. – Но только чтобы больше никаких оперных арий!

– Мар-руся хор-рошая! – выдала птица. – Мар-русеньке ор-решков! Сахар-рок!

– Ну вот! – обрадовалась Лола. – А ты со мной спорил! Теперь мы точно знаем, что она попугаиха. И даже знаем, как ее зовут. Она сама представилась…

– Р-разрешите пр-редставиться – Пр-рохор Петр-рович! – пророкотала попугаиха густым мужским басом.

– Вот те на! – удивился Леня. – Так кто же ты – Маруся или Прохор Петрович?

Вдруг он осекся на полуслове:

– Прохор Петрович? – повторил он с каким-то странным выражением. – Не тот ли это Прохор Петрович, который…

– В чем дело? – насторожилась Лола. За время совместной работы она научилась различать интонации своего компаньона и сейчас поняла, что тот чрезвычайно взволнован.

– Понимаешь, – Леня приблизился к попугаихе, не сводя с нее взгляда. – Кажется, эта разговорчивая особа кое-что знает о том деле, над которым мы с тобой работаем…

– Мы с тобой? – язвительно переспросила Лола. – Если мы работаем вместе с тобой, то почему я знаю об этом деле меньше, чем какой-то попугай!

– Попугаиха, – поправил ее Маркиз. – Кажется, ты сама на этом настаивала…

– Мне это безразлично! – отмахнулась Лола. – Я требую, чтобы ты посвятил меня во все подробности дела!

Леня отступил к двери и незаметно оглянулся – нет ли рядом кота. Кот Аскольд, как уже неоднократно говорилось, был для Лени своего рода индикатором Лолиного настроения. Кот очень ценил тишину и покой и совершенно не выносил скандалов, выяснения отношений и вообще всяческого шума. Поэтому, как только Лола собиралась устроить своему компаньону сцену, кот тут же тихонечко улепетывал в комнату к Лене и ложился там отдохнуть на диване. Иногда по одному ему известным признакам кот понимал, что грядет не просто банальная сцена, а грандиозный скандал с громкими рыданьями и битьем посуды, тогда он предпочитал удалиться на платяной шкаф и разлечься там в старой коробке из-под Лолиных зимних сапог – в другую он не помещался. И пару раз, когда у компаньонов дело едва не дошло до полного разрыва, кот прятался в одному ему известном потайном месте так, что его никто не нашел, пока он сам не вышел.

Причем, как японские лягушки заблаговременно чувствуют надвигающееся землетрясение, так что его можно предсказать по их поведению – так и Аскольд заранее чувствовал приближающийся скандал и даже его интенсивность, поэтому Леня пользовался им как живым барометром.

Сейчас в обозримом пространстве кота не наблюдалось, так что Леня отчетливо понял – будет скандал. Он тяжко вздохнул, собрался с силами и рассказал своей боевой подруге все, что случилось утром, призывая в свидетели Пу И.

– Как, – закричала Лола, – ты брал собаку на такое опасное дело? Его же могли убить!