Андрей Шляхов - Психоаналитик. Шкатулка Пандоры

Некоторые сеансы требуют переосмысления, повторной проработки, и без записи здесь не обойтись. Делать пометки в блокноте во время сеансов не рекомендуется. Подобное «конспектирование» настораживает пациента, отвлекает, короче говоря, не способствует контакту. Люди исподволь начинают следить за действиями аналитика, думать, почему он записал что-то именно сейчас, а не двумя минутами раньше, когда речь шла о чем-то более важном… И так далее. Диктофон в этом смысле куда удобнее, только знать о нем пациентам не надо. Так им спокойнее.

По отношению к диктофонным записям Михаил соблюдал определенный этикет — уничтожал сразу после того, как переставал в них нуждаться. Если хотел оставить какой-то материал на будущее для научных целей, то набивал его в ворде без указания данных пациента и прочей конфиденциальной информации. Имена заменял инициалами, убирал названия городов и фирм, опускал некоторые фразы, которые могли так или иначе «вывести» на пациентов. Диктофонные записи хранил не в офисе, а дома. Не только пущей сохранности ради, но и потому что работал с ними дома, в свободное время. Если запись длится час, то на ее прослушивание с детальным анализом уйдет не менее трех часов.

То, что иногда настораживало, Михаил интерпретировал неправильно, списывал на сопротивление. Психоанализу в той или иной мере сопротивляются все пациенты. Казалось бы, парадокс — пациент добровольно обращается к психоаналитику, просит помощи, тратит на лечение свое силы, время и деньги, всячески демонстрирует заинтересованность в успехе и… на протяжении всего цикла упорно сопротивляется лечению. На самом деле в сопротивлении пациента нет ничего парадоксального. Он действует в интересах своей болезни. У каждого свои резоны — кто-то «убегает» в свою болезнь, свыкается с ней, кто-то шантажирует болезнью близких или как-то иначе извлекает из нее выгоду. «И хочется, и колется» — говорят о подобных ситуациях в народе. С одной стороны, надо бы избавиться от болезни, а с другой — она дает кое-какие преимущества. Подобное раздвоение крайне отрицательно сказывается на психике, иначе и быть не может.

Но в данном конкретном случае не было сопротивления пациента, а было противостояние хитрого противника, коварного в своем обольстительном очаровании. Увидеть мало, надо еще и правильно объяснить.

Все было так искренне, так замечательно, так естественно! А на самом деле психоаналитик превратился в марионетку, управляемую искусным кукловодом, послушной игрушкой в чужих руках, умелых и нежных.

— Ты мог бы догадаться об Анниной причастности к убийству раньше, если бы не нарушил одно из главных планов психоанализа и не вступил бы в связь с пациенткой! — строго сказал Михаил своему отражению в зеркале. — Больше так никогда не делай!

Отражение повертело головой, давая возможность Михаилу оценить, насколько ровно подстрижена борода, и подмигнуло.

— Никогда! — еще строже повторил Михаил.

Отражение кивнуло и улыбнулось. Несмотря ни на что, настроение было хорошим.

«Надо будет попытаться купить у Тамары ту самую палисандровую шкатулку, — подумал Михаил, — и поставить ее в офисе в качестве напоминания, чтобы всегда была перед глазами». Сеансы с Тамарой продолжались, она сама захотела их продолжить, так что шанс заполучить шкатулку Пандоры у Михаила был.

Если вдуматься, то Михаил ничего не потерял, а просто избавился от наваждения. Избавление от наваждения нельзя считать потерей. Вдобавок Михаил провел исследовательскую работу, подтвердившую запрет на всякого рода личные отношения между пациентом и аналитиком. Запреты пишутся не для того, чтобы их нарушали, но ведь можно же проверить их правильность. В целях расширения личного опыта.

«Не зная, что такое жизнь, можно ли считать, что знаешь смерть?» — вспомнились вроде бы совершенно не к месту слова Конфуция, но Михаил знал, что все всегда вспоминается к месту, поэтому отбрасывать изречение в сторону не стал, а задумался над ним.

Все верно — не зная, что такое жизнь, нельзя считать, что знаешь смерть, а не узнав, что такое предательство, нельзя пытаться оценить верность. Что есть все наши неудачи, как не подготовка к грядущим победам? «Misfortunes tell us what fortune is» [20] «Несчастья говорят нам о том, что такое счастье» (англ.). — говорят англичане. Не вкусив горького, не узнаешь и сладкого.

Михаил, изрядно поживший и многое переживший, искренне верил в светлое будущее. Если не верить, то и жить незачем.