Андрей Шляхов - Психоаналитик. Шкатулка Пандоры

— Нечаянная радость! — высказался Виктор Иванович, пряча купюру в нагрудный карман лоснящейся джинсовой куртки, которую давно надо было бы постирать, а лучше выбросить.

— Ира сказала нам, какие заказы вас интересуют, — деловито начал Дима. — Дмитровский район, поселок Северная Мечта, дом четырнадцать… Я там был тридцать первого мая…

— А я — первого июня! — встрял Виктор Иванович. — В День защиты детей. У меня вон два оболтуса, таких как Димка…

Дима несильно толкнул его локтем, выражая таким образом просьбу замолчать, и продолжил:

— Помню я этот заказ хорошо. Во-первых, мало кто заказывает бруфарин по одной банке, обычно хотя бы по три берут. И не только морилку, но и все другое — лаки, краски…

— Сашка-водитель тоже удивлялся, кому один фуфырик бруфа понадобился, — Виктор Иванович явно был из говорунов. — Его же, если как следует класть, на три доски не хватит. Я тоже удивлялся — сроду таких смешных заказов не бывало. Ну, лак еще бывает мастера заказывают…

— Иваныч! — одернул коллегу Дима. — Сейчас я говорю.

— Молчу! — Иваныч зажал рот ладонью и выпучил глаза.

— Во-вторых, название прикололо, — продолжил Дима. — Северная Мечта! Никогда не слыхал. Ну, и сама клиентка тоже запомнилась.

— Клиентка? — переспросил Михаил. — Женщина?

— Клиентка, — кивнул Дима. — Тетка в инвалидной коляске…

— Да-да, в коляске, — подтвердил Виктор Иванович. — Вся такая скукоженная и больная…

— Скукоженная?

— Ну да, — Виктор Иванович передернул тощими плечами, согнул пальцы так, что они стали похожими на птичьи когти, и вывернул руки ладонями кверху. — Даже расписаться в накладной не могла, я за нее расписался. Я еще удивился — деньги из кошелечка она ловко вынимала, а расписаться не смогла…

— Точно! — Дима снова кивнул. — Мне сказала, что она после массажа и не может ручку в руки взять. Я еще удивился тому, что такой понтовый дом в таком понтовом поселке, а прислуги нету и хозяйка сама выехала бруфарин получать.

— Может, у прислуги обеденный перерыв был? — предположил Виктор Иванович. — Я тоже удивился. И как, думаю, она не боится… А скупая тетка, кстати, ехали мы к ней в такую даль, а она расплатилась тики в таки, без округления. А Сашка так на чаевые рассчитывал, что вместе со мной пошел заказ отдавать, боялся, чтобы я все себе не забрал.

— Значит, и ваш водитель, Виктор Иванович, тоже видел женщину в инвалидной коляске?

Ой, Тамара, Тамара! Всех вокруг пальца обвела! Всем мозги запудрила! Впрочем, почему «всем»? Анна сразу ее заподозрила… И какая коварная придумка с двумя накладными! А вот на то, что кто-то побеседует с курьерами, она явно не рассчитывала. Или надеялась на то, что курьеры ее не запомнят? Или на то, что курьеров найти будет невозможно? Среди этой публики такая текучка… А вот же — и нашлись, и вспомнили.

— Видел! И костерил ее всю обратную дорогу за то, что чаевых не дала. А при выезде на Дмитровку у него колесо спустило, правое заднее…

Михаилу хватило ума и предусмотрительности для того, чтобы записать данные курьеров — фамилии, адреса, номера телефонов. Заодно записал и фамилию водителя Сашки, оказавшегося Санжаром Байрамканеевым.

Это был не просто успех. Это была победа. Михаил имел все основания гордиться собой. Попрощавшись с курьерами, Михаил сел в машину и сразу же позвонил Анне:

— У меня сегодня кофейно-круассановое настроение! — объявила ему Анна. — Сижу, пью кофе и думаю о тебе. И тут ты звонишь! Надеюсь, что у тебя хорошие новости? Не хочется говорить о плохом в такое чудесное утро.

— Новости хорошие, — ответил Михаил. — Только лучше я расскажу их не по телефону. Можешь сегодня вечером приехать ко мне? В офис или сразу домой? Я заканчиваю в девять…

— Лучше в офис, — сказала Анна. — Так как-то привычнее. И потом, мне очень нравится ехать вместе с тобой по вечерней Москве и целоваться на светофорах…

Разумеется, Михаил выложил новость сразу же, как только увидел Анну. Наверное, лучше было бы сделать это дома, может, даже стоило устроить нечто вроде торжественного ужина и за бутылкой вина, спокойно, не торопясь, смакуя каждую подробность и наслаждаясь производимым эффектом, рассказать обо всем. Но разве можно вытерпеть? Особенно если терпел целый день, хотя так и подмывало рассказать еще по телефону. Останавливало одно — беспокойство за Анну. Вдруг она сразу начнет выяснять отношения с Тамарой, а та, поняв, что ее разоблачили, решится на какой-нибудь отчаянный шаг. Например, отравит и Анну. Или, скажем, застрелит. Может же быть у Тамары оружие? Запросто… Поэтому Михаил хотел быть рядом с Анной в тот момент, когда она узнает, что бруфарин заказывала Тамара.