Андрей Шляхов - Психоаналитик. Шкатулка Пандоры

Есть, конечно, вероятность, что обе накладные сфабрикованы и подписаны вообще кем-то посторонним, но для того, чтобы думать об этом, надо вначале разобраться со «своими». И вообще, детективам положено отрабатывать все версии, уточнять все факты, тянуть за все ниточки… Только так можно добраться до истины. А разве в психоанализе все не так? Так же, но тут знакомая сфера деятельности, а там незнакомая. А на незнакомых дорожках спотыкаться положено чаще.

Итак, кто там у нас, то есть у них? Горничная Яна, две домработницы — Света и Валя, Юрий, и еще к Тамаре регулярно ходит массажистка. Как ее зовут? Не то Олеся, не то Алиса… Пять человек.

Пять человек… И у каждого под благовидным предлогом надо взять образцы почерка. Хотя бы по одному образцу. И так, чтобы не вызвать подозрений у того, кто может что-то заподозрить. Взять просто и естественно… Просто и естественно будет устроить какое-нибудь небольшое психологическое тестирование. Такое, чтобы ответы не обводить кружочком, а вписывать от руки. И непременно — небольшое, чтобы ответы писались сразу, на глазах у Михаила. Сляпать подобную лабуду можно за полчаса, да простят Михаила деды-основоположники Фрейд и Юнг [17] Карл Густав Юнг (1875–1961) — швейцарский психиатр, основатель одного из направлений глубинной психологии — аналитической психологии. Был одним из ближайших соратников Фрейда до тех пор, пока не пришел к выводам, не совпадающим с положениями Фрейда по целому ряду вопросов. Так, например, Юнг трактовал либидо как психическую энергию вообще и отрицал сексуальную этиологию неврозов. за составление подобных, с позволения сказать, тестов. Но все ради благого дела, для того чтобы защитить любимую женщину. Святая цель.

Главная проблема не в том, как раздобыть образцы, а в том, как получить на это согласие Тамары. Ведь дать свой образец она согласилась вынужденно, ибо отказ однозначно указывал на то, что она каким-то образом причастна к подделке накладных. И то поначалу заартачилась, но потом, видимо, сообразила и сделала вид, что уступила доводам Михаила. Нет, на самом деле не все так просто…

— Здравствуйте, Михаил Александрович! — в кабинет влетела пациентка.

— Здравствуйте, Светлана Евгеньевна.

«Додумаю потом, — решил Михаил. — На следующей перемене».

— Хочется как-то разрешить ситуацию, но я уже понимаю, что должна развестись с ним как можно скорее. И с наименьшими потерями для моей психики, чтобы меня не доканало…

— А с мужем вы обсуждали развод?

— Обсуждала. Дважды. Он отвечал: «Ты не волнуйся, я все понял, все будет нормально», но ничего не меняется. Он не хочет ничего менять. Не может. Он слабый человек, несмотря на профессию и самопозиционирование. Майор полиции по определению не может быть слабаком, вот он и хорохорится. Но я все вижу. Хуже всего, что он пытается самоутверждаться, унижая меня. Я не хочу оставаться с ним и постоянно чувствовать себя униженной. Но в то же время боюсь. Это же крах всех моих надежд. Разбитые мечты. Вчера вечером я порвала и выбросила все наши свадебные фотографии. И стерла их и свадебное видео из моего ноута. Готовлюсь понемногу, а сама надеюсь — вдруг все еще можно поправить. Измучилась, переживаю, не понимаю, чего я хочу больше — уйти или остаться. Иногда мне кажется, что это не я сама хочу уйти, а что-то меня вынуждает. Или кто-то!

«Вынуждает! — ухватился за нужное слово Михаил. — Если нельзя принудить, то надо вынудить! Прикинусь дурачком и предложу взять образцы у персонала, да еще так, будто заведомо уверен в ее согласии. Не откажет, просто не сможет отказать. А если накладные подписывал кто-то из пятерых… Вопрос — как подписывал? Получив заказ? Или просто по просьбе Тамары? А если Тамара здесь действительно ни при чем? А если покойник имел роман, скажем, с Яной? Ну вкусы у него были такие? И вся эта затея — дело рук Яны? Или Юры? Может, он отравил хозяина, намереваясь жениться на его вдове? А что? Был настолько уверен в своей уникальной мужской неотразимости, что не сомневался в успехе? Самонадеянных людей много…»

— Вот именно, Михаил Александрович, много! Но таких самонадеянных, как мой Дима, надо еще поискать!

Михаил понял, что начал думать вслух, и ему стало неловко перед пациенткой. Нельзя отвлекаться во время сеанса, упустишь какую-то деталь, какой-то нюанс. И вообще, кажется, он что-то упустил из виду. Какую-то мелочь, без которой мозаика не сложится.

С обреченностью белки, по своей собственной воле запрыгнувшей в колесо и вынужденной теперь вращать его, Михаил слушал пациентку, постаравшись максимально вытеснить личное и сосредоточиться на профессиональном, и видел перед собой Анну. Видел как наяву. Пришлось больно ущипнуть себя за ляжку, чтобы отвлечься от этих подрагивающих ресниц, этих манящих губ, этих трепетных крыльев носа, этих ножек, расцелованных в каждый сливочный пальчик. Черт с ними, с деталями, — тут бы главного не упустить!