Андрей Шляхов - Психоаналитик. Шкатулка Пандоры

Михаил уже собрался было пересесть в кресло, но вместо этого его правая рука легла на колено Анны, а левая потянула вниз бегунок «молнии» на ее платье. Анна запрокинула голову, подставляя шею для поцелуев. Михаил не замедлил припасть к ней губами. Его правая рука скользнула под платье Анны, а левая ловко расстегнула застежку бюстгальтера. Помогая друг другу, они разделись донага, задорно расшвыривая одежду по всему кабинету. О том, что входная дверь не заперта, Михаил и не вспомнил. Разве можно было думать о разных пустяках в тот момент, когда Анна прижалась к нему всем своим горячим, пышущим страстью телом, жадно захватила его губы в свои и стала посасывать их, время от времени касаясь языком. Язык постепенно осмелел и проник в рот Михаила, принеся с собой чудесный, неизвестно откуда взявшийся привкус меда. Левая рука Анны скользнула к соску Михаила и начала забавляться с ним — сжимать, покручивать, тянуть. Время от времени мягкие подушечки пальцев сменяли ноготки, и тогда ощущения становились еще острее и пронзительнее. Одновременно Анна терлась телом о Михаила и изредка постанывала. Стоны ее были сексуальными, призывными, многообещающими…

Неизвестно, как долго длилась эта нежная пытка, потому что Михаил потерял счет времени, словно растворившись в сладостной окутывающей его атмосфере. Когда наконец Анна оторвалась от его ненасытных губ, привстала и медленно опустилась на его член своим влажным лоном, он обнял ее и начал двигать бедрами, постепенно увеличивая амплитуду и темп. Вскоре Анна высвободилась из объятий, оперлась руками о кушетку и, откинувшись назад, тоже начала двигаться в такт толчкам Михаила. В какой-то момент она высунула язык и соблазнительно облизала свои припухшие от долгих поцелуев губы, а затем подалась вперед, с таким расчетом, чтобы Михаил мог ласкать губами ее груди, и начала судорожно сжимать стенки влагалища, добавляя к неземному наслаждению, испытываемому Михаилом, толику дополнительного удовольствия. Михаил ловил губами непослушный, все время ускользающий сосочек Анны, ловил его целеустремленно и долго, но стоило сосочку попасть в сладостный плен, как Анна снова выгнулась, откидываясь назад, и по телу ее прошла первая судорога.

— Ты восхитительна! — простонал Михаил, вдыхая неповторимый щекочущий ноздри аромат женского тела и обильно истекающих из лона соков, пьянящий аромат, которым невозможно надышаться вдоволь.

Он убыстрил темп, чтобы успеть слиться с Анной в едином оргазме, но тщетно — на фоне сильнейшего возбуждения разрядка все никак не желала наступать. Парадоксальная реакция.

Обессилев, Анна упала в объятия Михаила и замерла на некоторое время, восстанавливая сбившееся дыхание, а затем села на Михаила, повернувшись к нему спиной. Михаил извернулся и поцеловал ее в нежную пятку, хотел коснуться губами и другой, но в этот миг Анна склонилась к его члену и подставила взамен ему свое лоно, умопомрачительно пахнущее, пышущее, пылкое. Михаил вцепился пальцами в упругие ягодицы Анны и начал жадно благодарить ее за то наслаждение, которое она ему подарила и продолжала дарить. Анна благодарно раздвинула свои ноги шире, облегчая Михаилу его занятие, а сама от поцелуев и нежно-дразнящих касаний языком перешла к более основательным ласкам, принимая в свой любвеобильный рот вздыбленное любовное орудие Михаила так глубоко, как только было возможно. В предчувствии скорого оргазма Михаил сжал ягодицы Анны еще сильнее и еще быстрее заработал языком. Его ласки всегда казались ему грубыми в сравнении с ошеломляюще нежными ласками Анны, но сейчас оба они действовали с одинаковым ожесточением, словно хотели не заласкать, а съесть друг друга…

А потом было так восхитительно лежать на спине, заложив руки за голову, и чувствовать, как скользит по ноге маленькая ступня с такими вкусными пальчиками, трогать рукой короткую дорожку волос, поднимающуюся кверху от лона, слушать дыхание любимой женщины, нестерпимо желанной даже сейчас, когда внутри — звенящая пустота и сил нет никаких, даже на то чтобы приподняться на локте и любоваться…

Аналитика, совокупляющегося со своей пациенткой на «рабочей» кушетке, можно сравнить с командиром полка, занимающимся сексом с кем-то из подчиненных под боевым знаменем части. Суть едина — вопиющее нарушение традиций и устоев, потрясение основ и предательство идеалов. И нечего удивляться. Сказано ведь — коготок увяз, всей птичке пропасть. Если уж пренебрег заветами дедушки Фрейда, рекомендовавшего своим последователям эмоциональную холодность и соблюдение абстиненции, как духовной, так и физической, то на середине не удержишься, неминуемо пойдешь до конца. Странно, но, приводя себя в порядок после святотатства, Михаил не испытывал никаких угрызений совести или хотя бы смущения, а наслаждался переживанием упоительно приятного впечатления, мимоходом отмечая, что кушетка не слишком-то хороша для любви — спинка мешает развернуться, и вообще…