Светлана Алешина - Мечтать не вредно

За окном моросил дождь. Но ничего с этим не поделаешь, и я заранее смирилась с осенью, умудряясь даже найти в ней своеобразную прелесть.

Например, листья, падающие с деревьев… Как в стихотворении Ружевича: «Молча люди идут по дороге в такой необычной тревоге — не наступить бы на листья…»

Вот в такой прелестный и печальный день началась эта история. Я сидела в офисе и раздумывала, не поставить ли мне чайник, или уж совсем не вылезать из-под пледа, в который я закуталась, пользуясь тем, что я совершенно одна и никто, судя по всему, тут уже не появится.

Настроение у меня было хорошее. Я ждала, когда за мной приедет мой верный Пенс, и смотрела на капельки дождя, стекающие по стеклу.

— Сегодня ты вполне симпатичен, мир, — сказала я, все-таки решив отправиться за горячим чаем. — Пожалуй, я сегодня ощущаю даже радость бытия, как это ни странно.

По радио тихонечко наигрывала мелодия «Битлз», и хотя я никогда не была битломанкой, но сейчас эта песенка возвращала меня в тот далекий уже период, когда я была такая маленькая, такая открытая завтрашнему дню и такая глупенькая, в общем, когда я была подростком, а не умудренной опытом взрослой, как теперь!

Вот эту идиллию и нарушил внезапный звонок в дверь. Сначала я, ей-богу, не заподозрила ничего дурного — это могли быть только Пенс или Лариков, поэтому дверь распахнула во всю ширь и замерла.

Передо мной стоял совершенно неизвестный мне человек с недобрым взглядом узких маленьких глаз, и, судя по выражению его лица, эта встреча мне ничего хорошего не предвещала.

Отвратительное у него было лицо, прямо скажем! Квадратное-то ладно, к этому я уже привыкла — у нас куда взгляд ни кинь, непременно один такой квадрат на четыре нормальные физиономии увидишь. Но к этой «типичности» у него был еще совершенно омерзительный лоб, нависший над глазами. Этот лоб пересекал уродливый шрам, а довершала впечатление совсем уж некрасивая улыбка. То есть улыбкой я бы это называть не стала, скорее это было похоже на гримасу отвращения, а так как никто, кроме меня, перед ним не маячил, я без труда догадалась, что это отвращение вызвала исключительно моя особа.

В руках он комкал большущий платок в клетку и почему-то все время подмигивал. Нервный тик, наверное. Я сначала испытала острый приступ жалости к нему, но жалость уступила место осторожности, поскольку невесть чего можно ожидать от этакого «мозгового инвалида» с внешностью записного маньяка!

— Что вам нужно? — поинтересовалась я, предусмотрительно отодвигаясь к стене и прикидывая в уме, как бы так ненавязчиво выпроводить его, а если он будет настаивать на продолжении знакомства, как мне спрятаться в комнате, попросив его дождаться Ларикова.

— Да вы не бойтесь, — пробормотал он, в очередной раз скривив свою физиономию и заговорщически подмигнув в сто какой-то там раз, от чего его рожа стала совсем зловещей. — Ничего я вам плохого не сделаю…

«Ваша кончина будет безболезненной, — мрачно подумалось мне. — Я постараюсь нанести удар быстро и незаметно для вас».

— Да я и не боюсь, — мужественно соврала я. — Только вам, наверное, нужен Андрей Петрович, а не я. Я только секретарь.

— Не-ет, — протянул он и захихикал, наставив мне в грудь свой указательный палец, как дуло пистолета. — Мне не нужен этот твой Лариков. Мне нужна ты…

Я хотела возразить ему, что он заблуждается, но не успела.

Он резко прижал дурацкий и вонючий платок к моему лицу, и я провалилась в небытие, даже не пикнув напоследок и уж тем более не оставив сообщения моему боссу, что меня, кажется, похитили!

Андрей Петрович Лариков вошел в собственную квартиру, днем совмещающую обязанности жилища с офисом сыскного агентства «ЛМ», и устало опустился в кресло. День сегодня выдался изматывающий, как никогда, и Андрей Петрович очень устал.

Компьютер привлек его внимание тихим и недовольным шипением, и Андрей Петрович чертыхнулся — Александра, уходя, даже не потрудилась выключить его. Впрочем, приемник тоже продолжал распевать как ни в чем не бывало, что окончательно Андрея Петровича разгневало.

— Ох уж эта мне девица, — проворчал он, выключая компьютер. — Свет оплачивать будет не она, поэтому, конечно, можно так вот халатно ко всему относиться!

Если бы Андрей Петрович не был таким раздраженным и уставшим, он отметил бы нетипичность ситуации — его помощница никогда не оставляла включенными ни компьютер, ни приемник. Возможно, он сразу бы заподозрил неладное.