Яна Розова - Меню холодных блюд

– Поля, меня очень заинтересовала твоя бывшая мачеха. Скажи мне, а прежде Алина всегда дома ночевала?

– Всегда. – Полина усмехнулась. – Думаешь, она могла ночами дачи поджигать?

– А ты что думаешь? Могла?

– Фень, ты же слышала, как отец ее называет? Курица. Так и есть.

Фене очень захотелось рассказать, что курица Алина затеяла весьма выгодную авантюру, планируя нажиться на собственном муже, но заставила себя прикусить язычок. Сейчас это было не так уж важно.

– А вот я и ищу курицу, – объяснила Феня. – Считаю, что бутылки в окна только трусы кидают.

К тому же Алина хорошо готовит, она и поджигательную смесь могла бы сделать. В Интернете есть куча рецептов. И ее видели в дачном поселке.

Полина недоверчиво рассмеялась, а потом закашлялась. Фене показалось, что где-то в глубинах квартиры что-то скрипнуло. После приступа кашля поэтесса сказала:

– Папа никогда не позволял Алине выходить из дому по вечерам одной, то есть без него. Днем она могла делать что ей заблагорассудится, но, как только папа приходил с работы, Алина должна была сидеть рядом с ним, выполнять его прихоти. В этом смысле наш отец – настоящий домашний тиран.

Призадумавшись о своем, Феня уперлась взглядом в край бинта, выглядывающего из-под рукава Полиного халата.

– Полина, у тебя рука перебинтована? – спросила она. – Ты поранилась?

– О, нет… Не совсем. Упала вчера на ступеньках, успела опереться на руку и ушиблась.

– Но Эльдар сказал, что ты пирожки пекла и обожглась…

– Ну…

Полина немного покраснела. Таинственный скрип, который раньше был где-то далеко, приблизился. Феня позвонком ощущала чье-то присутствие.

Она задала следующий вопрос:

– А ты никогда не играла в театре?

– А что?

– Могла бы мальчика сыграть? Парня?

Глаза Полины вдруг наполнились слезами.

– Ты думаешь, я могла бы поджигать дачи?.. Да, я соврала тебе и Эльдару, а теперь запуталась. Это действительно ожог у меня на запястье. Но получила я его от брата, он имеет идиотскую привычку кидаться спичками! Знаете, упирает спичку головкой в бок коробка и выстреливает ею. И вот спичка на меня попала, а рукав свитера загорелся! – Полина вытерла слезы маленькой ладошкой.

Краем уха зафиксировав новый подозрительный звук, консультант по брачным делам замерла. В ее голове вдруг щелкнул тумблер.

Она сказала:

– Полина, твой брат – поджигатель. Он пытается подставить отца, распространяя слухи, что Кострищев поджигает дачи, чтобы скупить их по дешевке. Он и спички фирменные подбросил, и бутылки отцовские использует! Но так как Кирилл уже несколько месяцев не работал у вашего отца, а сидел в офисе деда, он не знал, что строительной компании больше не нужны эти дома. А его любимая книга, как я поняла, – «Граф Монте-Кристо»?!

Сообщив все это, Феня затаила дыхание. Она понимала, что играет в чужой песочнице, что лучше было бы удрать, что зря она так много наговорила. Только теперь уже было поздно отступать.

А поэтесса подняла глаза и увидела в своей комнате брата. На его губах застыла напряженная улыбка, руки были спрятаны за спину.

– Привет, Полька! – сказал он. – Здравствуйте, Александра! А вы угадали, «Монте-Кристо» – моя любимая книга, да, Поль?

Его сестра удивилась:

– Кирилл? Ты дома?

– Да, я дома. Александра, я не понял, кого вы считаете поджигателем – меня, Алину или Польку? – Он неестественно рассмеялся.

– Я пойду, – произнесла Феня. – Полина, проводи меня!

– Ну зачем? – удивилась поэтесса. На ее лице отразилась улыбка брата. – Теперь уже некуда спешить. Кирилл, что мы будем с ней делать?

Через час в самом крайнем домике дачного поселка брат и сестра приматывали Феню к тяжелому деревянному стулу с помощью скотча. На полу стояла канистра с бензином. Вечерело, и Фене никогда еще не было так страшно.

Ее рот был заклеен клейкой лентой, резкий запах скотча мешал думать. Занятые работой Кирилл и Полина с воодушевлением рассказывали свою историю, делясь планами. Поля, сменившая халат на джинсы и теплую куртку, покашливала.

– Полька ненавидела отца за то, что тот женился, – повествовал Кирилл, приматывая Фенины руки к стулу. – А я – потому, что он совсем не горевал по матери. Папаша у нас – толстокожий свин, ледник, а не человек. Он не привык свои чувства зря растрачивать, а мы – не такие, мы в маму, горячие! Сейчас вы убедитесь.

– Нет, Кирюшка, ты не прав, – возразила ему сестра. – Мы ненавидели его за одно и то же. Он женился, потому что ему плевать было на маму.