Линдон Стейси - Шесть к одному – против

Последовал еще один долгий взгляд, офицер что-то записал, и вновь пошли вопросы.

Хорошо ли Гидеон знает семью Дэниелса?

Не очень. Лишь с тех пор, как начал работать с лошадью.

А это как произошло?

Он начал работать с Неро, когда у того еще были другие владельцы, а Дэмиен пожелал, чтобы он продолжал занятия.

Не было ли у него романа с сестрой Дэмиена?

Не было.

А с женой Дэмиена, Бет?

С ней тоже не было.

Может быть, Гидеон — гей?

Гидеон вознес глаза к небу. Нет, у него есть девушка, но она никак, никоим образом не связана с Дэмиеном Дэниелсом.

— Мистер Блейк, мы выполняем свою работу, — сказал Куган. — Понимаю, у вас выдалось тяжелое утро, и я уверен, что вы бы предпочли находиться сейчас где угодно, но только не здесь, но если мы постараемся держать себя в рамках приличий, это пойдет на пользу всем.

Другой офицер прочистил горло.

— Прошу извинить нас, если некоторые вопросы кажутся вам назойливыми, но нам важно представить ясную картину случившегося. Могу ли я поинтересоваться, как зовут вашу девушку и где она проживает?

Гидеон помедлил, не желая впутывать во все это Еву, но понял, что ничего другого, как ответить, ему не остается.

— Ева Киркпатрик. У нее художественная галерея в Уорэме, «Арн-Гэлери» — добавил он, предвосхищая следующий вопрос. — Она живет в большом, георгианского стиля, доме, точного адреса не знаю, но могу отвезти вас туда.

— То есть, она живет не с вами.

— Нет. Я живу возле Блендфорда, — подчеркнул он, теряя терпение. Они уже знали это. Он подробно изложил все свои данные по крайней мере раз шесть за это утро. Одни и те же вопросы порядком его достали. Создавалось впечатление, что его хотят на чем-то поймать.

Куган наградил его еще одним из своих долгих взглядов, и Гидеон сдался.

— Ей нравится быть у моря, и ей приходится жить рядом с галереей. Свои отношения мы не оформляли.

В дверь постучали, и в комнату заглянула чья-то голова.

— Вас можно на минутку? — спросила она, и Куган кивнул в ответ.

— Пожалуйста, подождите здесь, мистер Блейк. Мы быстро вернемся.

Быстро они не вернулись.

Прошло полчаса, прежде чем Гидеон снова увидел Кугана, приведшего с собой очередного дружка.

На этот раз вопросы носили несколько иной характер, и Гидеон понял, что кто-то из полицейских раскопал его досье. Два года назад ему пришлось давать показания по одному нашумевшему делу, но Гидеон никак не мог взять в толк, как это может быть связано со смертью Дэмиена. Он ответил на возникшие вопросы, очень надеясь, что ответы не противоречат сказанному им полиции в то время.

Новый допрос с пристрастием продлился минут двадцать, затем Куган внезапно вскочил и вышел из комнаты, уводя с собой молчавшего практически все время коллегу.

Так Гидеон вновь остался один и три четверти часа спустя уже начал думать, что даже общество Кугана предпочтительнее пустой комнаты и постоянно доносящихся из-за двери приглушенных голосов.

Дверь не была заперта, но когда он за нее выглянул, то услышал в ответ не категоричную, но вежливую просьбу подождать внутри, будучи, правда, удостоенным при этом чашки отвратительного кофе. Конечно же, его никто не принуждает оставаться, сказали ему, но Гидеон было ясно — они абсолютно уверены, что он не покинет здание в одном только легком, почти прозрачном халате.

Дверь открылась еще раз, и он поднял глаза.

— Смею полагать, Гидеон Блейк?

На сей раз это был не Куган, а его сослуживец, тип в сером, которого Гидеон уже видел утром, — в руках он держал нечто похожее на узел с одеждой.

— Вы не ошиблись.

— Старший инспектор Рокли. Извините, что продержали вас все утро в столь мрачном помещении — не нашлось другой свободной комнаты. Думаю, это вас обрадует, — сказал вошедший, подойдя к столу и положив сверток рядом с кофейной чашкой.

Он поморщился.

— Давайте сделаем так — пока вы будете переодеваться, я схожу и принесу что-нибудь более пригодное для питья. Это займет буквально минуту.

К тому времени как он вернулся, минут через пять, Гидеон уже успел сменить бумажный халат на вельветовые брюки, хлопчатобумажную рубашку и кожаную куртку, доставленные Джайлсом из его, Гидеона, собственного гардероба. Разница — как физическая, так и психологическая — была огромна.

Рокли поставил на стол две белые фарфоровые кофейные чашки, а рядом с ними положил запечатанный пакет с плитками молочного шоколада, который принес подмышкой.

— Думаю, вы бы предпочли что-нибудь вроде Биг-Мака, но, боюсь, это все, что есть. Из моих личных запасов, — добавил он с легким сожалением. У него было лицо умудренного опытом, многое повидавшего в жизни человека, но, однако, без того неприкрытого цинизма, который присущ, как правило, людям его профессии.