Андрей Остальский - Жена нелегала

— Я не то чтобы большой специалист. Ведь сейчас морзянку в основном только радиолюбители используют. Но это помню. Это две восьмерки. Наверно, восемьдесят восемь.

— Восемьдесят восемь? — переспросил Данилин. — Ничего не понимаю. Джули, вам это говорит о чем-нибудь?

— Ну конечно, восемьдесят восемь! — сказала Джули. — Это же номер нашего дома в Фолкстоне! — Ну, это еще одно значение может иметь, — сказал шофер. — Так иногда сеанс заканчивают. Если обращаются к женщине. Значит: «Прощай, любимая, конец связи!»

Стрэнд после вечернего дождя похорошел. Фонари загадочно отражались на мокром асфальте, свет расплывался в лужах, и черные кебы разбрызгивали его по мостовой. Туристы закрыли зонтики, толпы валили в театры Ковент-Шрдена. Ни в один ресторан или паб было не попасть. Пятница, вечер, как-никак.

В свой любимый «Веллингтон» Данилин не надеялся пробиться. Придется, думал он, пытать счастья на Флит-стрит в «Старом банке» или в «Пере и парике» напротив Королевских судов. Или еще дальше — в «Старом Петухе». Но для очистки совести заглянул все же в «Веллингтон». Там, конечно, дым стоял коромыслом, не то что сесть, постоять негде было.

Данилин изумлялся этой любви англичан к потреблению пива стоя, в кружок, и никак не мог этого пристрастия разделить. Что за удовольствие, в самом деле! Нет, ему обязательно надо было сесть, вытянуть уставшие ноги, сделать несколько первых, самых прекрасных глотков, потом поставить кружку на стол, а не держать ее на весу. Распечатать пакет с английским вариантом чипсов — картофельными криспсами, желательно с сыром и зеленым луком… С этим чудным, чуть пряным привкусом и едва ощутимой горчинкой. Можно пить в одиночестве, а можно и в приятном обществе. Но сидя, черт возьми, а не стоя!

Данилин уже собрался уходить, когда компания из трех человек внезапно решила перенести свой кутеж куда-то еще, в толпе образовалась пробоина, и он, не долго думая, устремился в нее, пробился к стойке, заказал пинту «Гиннесса» и стал искать, куда бы приткнуться. Посасывая бархатный ирландский напиток, Данилин наблюдал за небольшим залом и гадал, не повезет ли во второй раз, не освободится ли где-нибудь посадочное место. Но пришел к выводу, что это крайне маловероятно: столы были сплошь оккупированы развеселыми компаниями, которые явно только начинали свою вечернюю программу. И Данилин уже подумывал, не осушить ли свою пинту поскорее и не отправиться ли искать удачи на Флит-стрит, когда сквозь наполнявший паб неровный гул голосов вдруг явственно услышал: «Мистер Данилин!»

Глюки начинаются, предположил он, но на всякий случай стал осматриваться. И не с первой попытки, но разглядел человека с длинным, розовым, типично английским лицом, который призывно махал рукой из-за небольшого уютного столика у ближайшего окна. Поймав взгляд Данилина, он энергично закивал. Сомнений быть не могло — приглашение относилось именно к нему.

«Кажется, это кто-то из документалистов, из «Круга первого», что ли», — неуверенно размышлял Данилин. С этой компанией он работал года три назад, помогал им озвучивать телефильм о Карибском кризисе. Впрочем, с кем только Данилин не работал за эти годы. Перезнакомился с десятками, нет, сотнями людей, возникали летучие дружбы, длившиеся несколько дней или недель — ровно столько, сколько продолжалась работа над очередным фильмом или передачей. А потом могли не видеться годами, чтобы повстречаться однажды где-нибудь на ходу, на бегу.

Ну, или вот так вот в пабе вдруг опять сойтись за торопливой кружкой пива. «А может, и не из «Круга», может, и вовсе из «Ти-продакшн» или еще откуда-нибудь», — думал Данилин. В последнее время память стала портиться, ему казалось, что он переполнился людьми, лицами, именами, голова перестала их вмещать. Так или иначе, розовощекий выглядел достаточно симпатичным, почему бы не воспользоваться его любезностью и не пропустить кружечку в его обществе. Хотя вообще-то именно сегодня он предпочел бы выпить в одиночестве.

Общения не хотелось, потому что с утра до него дозвонилась из Москвы Ольга, и он после ее звонка несколько разнервничался. Сказала, что будет в Лондоне через пару дней, пригласила пообедать в «Нобу».

Казалось бы, столько лет прошло, все быльем поросло, но нет, она продолжала его волновать. И ведь поблекла, состарилась, моделью ее давно никто не зовет. Замужем лет семь за долговязым, чернявым, как она сама, Бершадским, успешным издателем. Благодаря ему и карьеру сделала в новом, смелом мире глянца. Стала главным редактором самого успешного женского журнала.