Марк Гроссман - Капитан идет по следу

— Усвоил! А почему тот, что в галошах, хром на левую ногу?

— Дело опять в длине шагов и в отпечатках. Присмотрись: у маленького линия ходьбы состоит из неравных отрезков. Левый шаг меньше правого. Вот и полосы возле больной ноги: маленький волочил ее по мягкой земле.

Смолин загасил папиросу и бросил ее далеко в сторону.

— Мы прошли, видно, с версту. По следам было ясно: маленький снова стал отставать и часто останавливался. Вот верные признаки остановок: след глубже в каблуке, а печатей от носков нет. Отдохнув, он пускался рысью: при беге печатались только носки…

Походив еще немного по полю, мы вернулись к машине. Водитель по-прежнему мрачно сидел на подножке.

Смолин прилег на травку, возле мотоциклов.

— Подождем. Они скоро придут.

— Хорошо, — согласился я. — Но ты не объяснил мне еще одной, пожалуй, главной догадки: почему мошенники отправились на полустанок?

Смолин задумчиво поерошил молодую травку и поднял на меня глаза:

— Что ты сказал бы, увидев людей, весной обутых в валенки? Были б старики, — куда ни шло. Но — молодые же!

— Почему — молодые?

— Старики не делают метровых шагов, да и ходят они обычно шаркающей походкой. Старым людям не под силу тащить такой груз. Так что ты все же сказал бы, увидев таких странников?

— Не успели переодеться… — предположил я.

— Не успели? Странно! Теплая погода стоит уже третий день, снег почти везде сошел. Сколько же времени нужно, чтоб сменить валенки на сапоги?

— А может, не во что переобуться?

— Это, пожалуй, ближе к истине, но тоже неточно. У них, видно, под рукой сапог не было. Можно допустить: они живут где-то далеко. Явились сюда в холодные дни. А весна пришла внезапная, ранняя.

Я и решил: они не местные жители. Значит, они постараются быстро покинуть опасный район, вернуться к себе. Да будь они и местные люди, их все равно потянуло бы к поезду: где же поблизости сбудешь краденое?

Товарные поезда на полустанке не стоят, первый пассажирский приходит в десять утра. Кстати, сколько сейчас? Четверть двенадцатого? Я полагаю, участковый уже вернулся бы, если бы поехал, а не пошел по следам…

Мы молчали.

— Одно мне не совсем ясно, — произнес Александр Романович. — Водитель, конечно, совсем не связан с кражей. Но как они выследили машину? Шофер случайно поехал здесь. Видать, просто наткнулись на грузовик. Как тут не погреть руки?

Оглянувшись на водителя, я заметил: он привстал с подножки и явно беспокоится. Сперва я не придал этому большого значения. Но минут через пять, снова посмотрев в его сторону, увидел, что шофер пристально вглядывается в южную часть поля.

И я, и Смолин обернулись туда же. Сначала ничего не было видно: солнце било прямо в лицо. Но постепенно глаза притерпелись, и я различил на поле странную группу.

Впереди, сгибаясь под тяжестью мешка, шел здоровенный детина. За ним медленно шагал широкоплечий парень среднего роста, а сзади, припадая на левую ногу, семенил не то безбородый старик, не то мальчишка.

По бокам, держа оружие наготове, шли милиционеры.

— Я никому, кажется, не насолил в жизни и не понимаю этой ночной стрельбы, — хмуро проговорил Генкузен. — Деньги я в чулок не прячу. Кому нужна моя смерть? Тут черт знает что!

— Что-нибудь да есть, Андрей Андреич, — вслух соображал Смолин, вглядываясь в посетителя. — Мы разберемся.

Вскоре сыщик в сопровождении старого художника уже поднимался на второй этаж большого каменного дома.

Окна квартиры, в которую они вошли, глядели в широкий мощеный двор, на противоположной стороне которого находился почти такой же четырехэтажный дом.

Смолин долго и молча стоял у одного из окон, пропоротого наискось пулями. Две из них пробили стекло, третья — раму.

Генкузен с мрачным любопытством наблюдал за сыщиком. Капитан, как казалось старику, уныло и рассеянно оглядывал двор и окна на той стороне.

Закончив осмотр, Смолин несколько минут ходил по комнате. Он оглядел стены и дверь, ведущую в смежную комнату, зачем-то пошарил у себя в карманах. Внезапно попросил старика:

— Дайте нитки или бечевку.

Получив моток, Смолин снова подошел к окну.

Он стоял несколько минут, прищурив глаза, и Генкузен понял: сыщик осмотрелся и теперь что-то прикидывает в уме.