Владимир Рыжков - Запах легких денег

- Я? Когда как! - Селедкин немного замялся, не зная, что и сказать. Но, похоже, в находчивости ему не откажешь, и он рубанул правду-матку: Последнее время этим, как его...медвежатником. Но мне не нравится это название, я не люблю животных.

- Восхитительно! - чуть не захлебнулся репортер. - А каких животных вы больше всего не любите?

- Собак! - уверенно сказал Селедкин. - Особенно, овчарок. Особенно, немецких. Особенно, сторожевых.

- Прекрасно! - брызнул слюной репортер. - А скажите, когда вы поняли, в чем ваше призвание?

Взломщик, гордо подняв голову, глядел прямо в камеру. Черт возьми, когда ещё представиться такая возможность, чтоб на весь регион! Вот и о нем, маленьком человеке, теперь узнают все. Нет, поистине, ему есть, чем гордиться, и он не скрывал своей гордости.

- В девять лет! - честно признался он. - Всему, что я умею, меня научил отец. Он брал нас с братом на работу и показывал свое уменье. Во дворе все уважали нашего отца, и мы ходили за ним по пятам. Когда мы проходили по двору, все так и говорили: "Селедкины пошли на дело!"

Репортер сделал удивленные глаза. Хотя давно перестал чему-либо удивляться. Просто он работал на публику и хотел, чтобы публика удивилась вместе с ним. И наверняка, все, кто не спал в эту ночь и проводил бессонные часы у телевизора, раскрыли рот от удивления.

- Значит, если я вас правильно понял, - догадался сообразительный репортер, - в вашей семье такая традиция, когда все мужчины..?

- Ни в коем случае! - Взломщик мотнул головой и замахал руками на камеру.

Ни хрена не понял журналюга! Такие тонкости ему никогда не понять! А что от него требовать, если он мыслит другими категориями. Категориями показухи и очковтирательства.

- Неужели? - удивился репортер.

- Да, представьте себе! Мой брат проявил самостоятельность. Он пошел в щипачи. И был за это наказан. Отец лишил его наследства и весь свой инструмент передал мне.

- Строго, но справедливо, - заметил репортер.

- Еще бы! - хмыкнул взломщик. - В нашей семье всегда было строгое воспитание.

- И ещё один вопрос, - насел собака репортер. - А скажите, вам приходилось до этого взламывать банки и если да, то сколько?

Селедкин почесал затылок. Чувствовалось, что такие вопросы ему не по зубам. Тут даже и не знаешь, что сказать! Скажешь правду, добавят срок, наврешь, кто тебя потом будет уважать! И тогда Тимофей пошел на компромисс.

- Нет, не приходилось. Это первый раз. Раньше я работал по квартирам и магазинам. А сейчас думаю, дай попробую...

Репортер захлебнулся от восторга.

- Поразительно! Невероятно! Первый раз и такая удача! Как вы к этому относитесь?

Взломщик смущенно опустил голову и сказал в сторону:

- Мне вообще часто везет. Отец рассказывал, что я родился в рубашке. Такой светленькой в черную полосочку.

Репортер зашелся в экстазе.

- Ошеломительно! Грандиозно! Какое невероятное везенье! Прямо не вериться, чтобы простому человеку может так везти! И последний вопрос, чтобы не отнимать времени у правосудия. Расскажите нашим телезрителям, как вам удалось открыть такой сложный замок?

Селедкин засмущался и сплюнул сквозь зубы.

- Не расскажу. Это мой маленький секрет.

Репортер бросился в последнюю атаку.

- Сейчас на вас смотрит весь наш регион и, может быть, вся страна! Чтобы вы хотели передать своим близким, своей семье?

Взломщик приветливо махнул рукой и широко улыбнулся, блестя в свете софитов золотой фиксой.

- Я хотел бы передать им привет! Особенно отцу и брату! Ждите меня! Я скоро с вами увижусь! А так же сказать моей матери, тете, дяде и корешу Кольке - пишите письма! Я их буду ждать с нетерпением!

Репортер обнял счастливого потерпевшего и крепко пожал ему натруженную руку.

- Позвольте ещё раз поздравить вас, дорогой Тимофей Иваныч, с вашей невероятной удачей и подарить вам вот этот замечательный пылесос!

Он дал отмашку кому-то из группы. Две девушки поднесли Селедкину большую красивую коробку с пылесосом, на которой была цветная фотография и много всяких надписей. Взломщик растрогался до слез.

- Спасибо! Я всегда мечтал о таком! - признался он. - Люблю, когда в камере порядок.

Его обступила группа девушек. Они принялись целовать его небритые щеки и вручать букеты цветов. Кто-то попросил автограф. Хлопнула пробка из бутылки шампанского, и шипящая струя весело потекла в подставляемые бокалы. Репортер поднял свой бокал и чокнулся со всей съемочной группой. Группа девушек расступилась, оставляя Тимофея Иваныча одного. На глаза взломщика навернулись скупые мужские слезы. Он помахал на прощанье обеими руками, сцепленными наручниками. По бокам от него уже стояли два милиционера. Один держал цветы, другой пылесос.