Татьяна Луганцева - Маньяк и русалка – не пара

– Сегодня надо завершить дело о слежке за неверным мужем, – сказал он, выходя из кабинета и смотря на Бориса Борисовича.

– Так без Иры не получится, – растерянно ответил тот. – Надо с женщиной, меня без пары не пустят. А теперь даже не знаю как…

– Что – с женщиной? Я – женщина! – тут же отозвалась Диана, словно по жизни была готова сразу и на все.

– Ты не в курсе дела, – буркнул Борис Борисович, которого Диана увидела впервые.

Это был крупный и плотно сбитый мужчина с накачанными руками и лысеющей головой.

– Так введите меня в курс дела! – попросила она.

Борис Борисович посмотрел на шефа, словно молча советуясь с ним.

– Что ты на меня смотришь? Ты полноценный сотрудник, решай сам. В конце концов, жизнь не останавливается… Нам надо держать ответ перед заказчицей… Диана, зайди ко мне, я сам введу тебя в курс дела, – сказал Герасим, принимая решение.

Они вошли в его кабинет, и Диана тут же закашлялась. Гера открыл окно и снова закурил.

– Ты готова выслушать?

– Да, шеф! – кивнула она.

– Неделю назад к нам пришла женщина лет сорока. Очень интеллигентная, приятная во всех отношениях женщина, находящаяся просто на грани нервного срыва. Она всю жизнь посвятила своей семье, мужу и двум детям. Он был военным, она лет пятнадцать моталась с ним по гарнизонам, вкусила все прелести кочевой, необустроенной жизни. Потом он получил наконец квартиру по какой-то там программе поддержки семей офицеров в Москве и ушел из армии. Тогда многих сокращали. Ее муж, Воронов Марат Игоревич, очень неплохо устроился в бизнесе, бывшие друзья, уже давно ушедшие из армии, помогли. Со временем Марат Игоревич стал очень состоятельным бизнесменом. Наконец в их семье воцарились мир и достаток. Но ненадолго. Муж почувствовал вкус денег, вседозволенность, интерес молодых девочек к нему, то есть к его деньгам и положению, но ведь мужчины под пятьдесят предпочитают смотреть на этот вопрос под другим углом. Оказывается, он всю жизнь не жил, не любил, а ошибался. А тут, когда у него отрос живот и полысела голова, молодая нимфа, годящаяся ему в дочки, вдруг воспылала к нему огромной любовью. Внезапно повезло! Он старается не думать о том, что размер ее любви почему-то прямо пропорционален размеру его кошелька. Удивительно, что именно мужчины жалуются на современных женщин, мол, не те пошли… Только материальное им нужно, да и неверные все. А что же они не ценят тех женщин, которые прошли испытание огнем и водой? Проверенные подруги были с ними с самого начала, с молодости, когда они еще были никем, когда у них не было «ни кола ни двора». А теперь они всю свою жизнь и деньги бросают к ногам молодых, похотливых сучек, нагло шагающих по жизни. Получается, есть два типа женщин: «ломовые лошади», тянущие тяжелое бремя быта, безденежья, детей, неудобств и пороков своего суженого, и «хищницы», приходящие на все готовое и отбирающие у «лошадей» самца, ради которого они и тянули лямку во имя любви и счастливой старости. И виной этому – эгоизм мужчин, желающих пожить только для себя и вкусить под занавес, так сказать, «клубнички».

Диана потеряла дар речи. Она никогда в жизни не ожидала услышать от мужчины такие рассуждения.

– Правильно мыслишь, – отметила она, заикаясь.

– Я вообще умный. Ты не поверишь, – ответил он.

– Тебя бы сейчас на съезд феминисток – сорвал бы овации…

– Нет спасибо, лучше вы к нам, – отшутился он избитой фразой.

– Выходит, появляется призрачный шанс, – задумалась Диана.

– Какой? – поинтересовался Герасим.

– Что ты не бросишь свою старую жену! Агате повезло! С таким-то подходом!

Герасим рассмеялся.

– При чем тут Агата?

– То есть на «бабников» эта теория не распространяется, – покачала она головой.

– Да! На нас не действует ничего! Это для тех, кто женился по молодости, по глупости и наверстывает упущенное в зрелом возрасте! Я-то ушлый гад, мне далеко за тридцать, а женат еще не был. Узами брака не обременен. Гуляю в свое удовольствие, с кем хочу и когда хочу! Эта история не про меня, но женщин жалко.

– Ага! А потом, в шестьдесят, женишься на двадцатилетней, – согласилась Диана, – вот она-то на тебе и отыграется за все наши слезы.

– Зачем мне вообще в шестьдесят лет жена, да еще такая молодая? – удивился Герасим, а в его глазах плясали веселые чертики.

– Ты недооцениваешь себя! Честное слово! Хотя… даже если и ни к чему, то хоть утку подать.

– Ого! Ты в шестьдесят лет видишь меня уже привязанным к утке? Я хотел к ней прийти годам к восьмидесяти пяти… – улыбнулся Гера.