Анна Данилова - Две линии судьбы. Когда остановится сердце (сборник)

— Хорошо. Тогда пусть она хотя бы получит от меня письмо, где я в двух словах объясню, что с ней происходит. К тому же я просто обязана рассказать о вашем визите ее мужу, Адаму!

— Хорошо. Тогда напишите ей прямо сейчас, а я передам. Вот только не воспримет ли она ваш поступок как предательство? Простит ли она вас, как простила я в свое время свою подругу?

— Этого я не могу вам сказать. Но и вы поймите меня! Идея с трансплантацией органов — ужасна! Быть может, вам стоит придумать какую-нибудь менее страшную историю?

— У меня есть и несколько других в запасе. И на сегодняшний день, я думаю, еще не поздно все изменить и рассказать ей, к примеру…

Лиза сидела, слушала — и не верила своим ушам.

Когда ей через какое-то время позвонил Дмитрий и сонным голосом спросил, где она и чем занимается, Лиза спокойно ответила ему, что она борется со своей бессонницей, сидит в офисе и разрабатывает одну идею.

— Дима, продолжай спать, а я, если меня все-таки сморит сон, прилягу здесь, на диванчике.

Ольга достала сигарету, закурила. Лиза, изнемогая от желания попросить у нее сигаретку, тяжело вздохнула и достала из кармана коробочку монпансье.

Адаму предстояла еще одна тревожная ночь. Ночь, полная мыслей о Глаше, о том, где она и что с ней. Вариантов относительно ее местонахождения оставалось все меньше и меньше. Одно он понимал отчетливо — с ней случилась беда. Иначе если бы она была в состоянии перемещаться в пространстве, то непременно дала бы о себе знать. Даже если бы вдруг оказалась случайно на Северном полюсе. Она очень предприимчивая, сообразительная, она нашла бы тысячу способов сообщить о себе. И раз она этого не сделала, значит, не могла — просто физически. Или она больна, или ее где-то держат взаперти. О том, что она погибла, он не мог и не хотел думать. Это были бы самые страшные мысли в его жизни. И они, как отрава, разъедали бы его сознание, отравляли надежду.

И все равно, где-то в глубине души он понимал, что с ней мог произойти, скажем, несчастный случай. Да элементарный пример — пьяный водитель за рулем! Глафира могла переходить через дорогу и попасть под машину. Водитель, к примеру, испугался, огляделся и, увидев, что поблизости никого нет, кто мог бы все увидеть, поднял тело Глаши, уложил его в машину и увез куда-нибудь подальше. Если она осталась жива, он мог отвезти ее к себе домой и пригласить знакомого доктора (как неоднократно проделывала сама Глаша, если кому-нибудь из их клиентов требовалась медицинская помощь). Если же она была тяжело ранена, то он мог выбросить ее на обочину дороги, в кусты… Адам, представляя себе мучительную смерть жены, скрежетал зубами и стонал, на глазах у него выступали слезы. Конечно, в подобной ситуации как можно ее искать? Разве что обратиться за помощью к экстрасенсу? Чтобы хотя бы выяснить, где находится тело Глаши. Но, с другой стороны, экстрасенс сумел бы определить, жива она или нет. И, если жива, к нему вернется надежда.

Адам, проработавший много лет барменом в ресторане «Ностальжи», вдруг представил себя на месте посетителей, достававших его своими проблемами и временами изливавших ему свою душу. Начиная с какого-нибудь полунищего актера (а артисты очень любили этот ресторан, уже за одно то, что он находился в двух шагах от драмтеатра, да и цены днем на комплексные обеды были копеечными, в то время как в вечерние часы они считались самыми высокими в городе) и заканчивая солидным клиентом.

Практически каждый день его барную стойку «обнимал» какой-нибудь несчастный человек, желающий поделиться с нейтральным, умеющим слушать барменом своими проблемами, своей тоской. Как правило, это были мужчины, у которых не ладилось с личной жизнью или же ломалось и рушилось что-то в бизнесе. Адам наслушался этих историй столько, что можно было уже писать книжку с названием: «Тайны барной стойки». Но если поначалу, рассказывая Глаше о своих впечатлениях по этому поводу, он немного презирал в душе людей, раскрывающих душу первому, что называется, встречному (ведь перед ним обнажились такие тайны!), то сейчас, когда ему было так плохо, он и сам был готов отправиться в какой-нибудь бар, чтобы поговорить с незнакомым барменом о Глаше. Рассказать постороннему человеку о том, как ему тяжело, как невыносимо без нее — особенно когда он представляет себе, что ей трудно, больно, — так, что хочется выть!

Но Адам пил мало и понимал, что его визит в бар выглядел бы гротескным.