Анна Данилова - Две линии судьбы. Когда остановится сердце (сборник)

— Вы передайте Юргену, что я не стану обременять его своей особой, что в самое ближайшее время уеду.

— Даже и не думайте! Мы с Юргеном всю ночь проговорили. И вот что решили. Вы — женщина известная, вас во всей России знают. И я понимаю ваше нежелание появляться на страницах желтой прессы… Все это гадко и болезненно. То, что с вами произошло, — трагедия. И мы — не звери, непременно поможем вам. Сразу скажу, я сделаю все, чтобы переправить сюда мой паспорт… Вернусь вот на Украину, скажу, что потеряла его. Мне сделают новый, а этот, что сейчас у меня, я пришлю вам сюда, обыкновенной бандеролью. Потом попрошу мужа, чтобы он разрешил мне взять свою девичью фамилию — Цыбульская. Словом, постараюсь замести следы. Не думаю, что вам здесь так уж понадобится этот паспорт… Это я к тому, что здесь, рядом с Юргеном, вы будете жить как у Христа за пазухой, понимаете? И лечение и все, что нужно, у вас будет. Что же касается регистрации, то она вам нужна?

Людмила смотрела на Гражину с удивлением, еще не совсем понимая, что происходит и как это вообще можно вот так легко расправляться с паспортами?

— Нет, я понимаю, что паспорт нужен. На всякий случай. Потому и предлагаю такую нехитрую комбинацию. Теперь, когда Ванды нет, Юрген скажет своим знакомым, что к нему приехала сестра Ванды. Я уже сегодня уеду, мне здесь нечего делать, а вы, Людмила, останетесь. Так вот, они увидят вас, и он представит вас как, повторяю, сестру Ванды. Это же естественно, что она приехала сразу после смерти сестры. Скажете, что вас зовут Гражина. Хотя на самом деле по паспорту я Галина. Но не в этом дело. Имя Гражина приметное, и к вам очень быстро привыкнут и будут называть Гражиной. Если кто из милиции и полюбопытствует и пожелает взглянуть на паспорт, то к тому времени он уже будет здесь, я обещаю. Пришлю его с самой быстрой почтой. Сейчас-то я этого сделать не могу, потому что мне надо возвращаться домой… Я не могу в дороге без документа.

— Постойте, все это здорово звучит, — мягко перебила ее Людмила, — вы забываете, что в паспорте есть фотография владельца. То есть — ваша.

— Вам придется покрасить волосы в более темный цвет и постричься покороче, я вам покажу паспорт, вы сориентируетесь. Вот только стричься будете дома. Ба! Да я вас сама постригу! Я и детей своих стригу, и мужа! — оживилась она, и Людмила сразу же представила себе залитую солнцем большую комнату, сидящее за столом семейство, аккуратно подстриженных детей, мирно орудующих ложками, и серьезного, уткнувшегося в тарелку со свининой мужа.

— Но мы с вами не похожи.

— Женщины с возрастом меняются. Лица у нас обычные. У меня прямой нос, и у вас тоже…

— У меня нос уточкой.

— Когда смотришь прямо, анфас, то не видно. Главное — это глаза и прическа. Если женщине подрисовать глаза, то она меняется, вот как я на паспорте, разрисованная, как кукла. А в жизни совсем другая. Думаю, что здесь проблем не будет.

— Спасибо вам… Но я хотела бы услышать Юргена, это так зовут Коха?

— Да, его настоящее имя — Юрген. Те, кто знают его близко, зовут Юрой, а все остальные — Кохом. Привыкли уже.

— Я бы хотела узнать, что он думает по этому поводу.

— Он скоро вернется. Поехал за доктором.

Что ж, Кох действовал логично и, как и всякий нормальный человек, счел своим долгом сделать все возможное, чтобы оказать попавшей в беду женщине помощь. А доктор ей действительно нужен. К тому же ее психологическое состояние ухудшалось. Она никогда прежде не чувствовала себя такой подавленной и опустошенной. Впереди была сплошная чернота, а позади — еще чернее… Она попросила Гражину помочь ей подняться, села на постели и почувствовала, как по щекам текут горячие слезы. Не переставая.

— Ну-ну, успокойтесь, поверьте, здесь вас не обидят, здесь вам помогут. Хоть я и не одобряла брак моей сестры с Юргеном, но знаю, что она была счастлива… Знаю, что я повторяюсь, просто мне хочется, чтобы вы почувствовали себя защищенной. Возможно, это единственное место на земле, где вы сможете зализать свои раны…

— Гражина, вы говорите о паспорте… У меня есть мой паспорт…

— Нет-нет, если вы не хотите афишировать свое пребывание здесь, вы не должны им пользоваться. Ведь вас же будут искать! Вы думаете, я не понимаю, какого масштаба вы актриса? Да вся Москва встанет на уши, чтобы только понять, что с вами случилось и где вы. Думаю, что самое лучшее для вас, это исчезнуть на долгое время, чтобы о вас забыли, так?

— Да, это так.

— А ваши близкие?