Фрэнк Саизи - Синдикат дурмана

Мы покатили в Управление дорожной полиции, по дороге оба инспектора наперебой рассказывали сержанту Мачарии о том, что произошло в доме Кирату.

- Слава богу, я остался в машине и не пошел с вами, - усмехнулся сержант, - хоть меня пощадят, не уволят из полиции.

- Заткнись, шутник! - прикрикнул я на него.

- Извините, босс.

- И прекрати ухмыляться, у тебя и без того довольно глупый вид.

До управления в центре Найроби мы доехали молча. Поставив на место патрульный автомобиль, мы отправились по домам. Мои ребята знали, что я клокочу от злости из-за гнусного Кирату и меня в таком состоянии лучше не задевать.

- Я хочу публично перед вами извиниться за грубость.

- Все в порядке, сэр.

- Простите, уж это я сгоряча.

Пересев в свою машину, я поехал к пассажу "Адам". Клуб "Тумбо" был еще открыт, и я решил зайти и выпить пива. Несмотря на поздний час, народу в клубе оказалось битком, однако мне удалось отыскать свободный столик в дальнем углу. Потягивая свой "Таскер", я обдумывал новые факты, добытые в течение прошедшего дня. Телефоны, что назвал Урдин, принадлежали людям, которые - совершенно очевидно - не имели никакого отношения к синдикату. Может, все-таки Урдин перепутал цифры? Он настаивал, будто начало номера 60-17. При перестановке цифр в окончании номера получалось 60-17-834. Это телефон некоего Томаса Крейби. Пожалуй, надо будет установить наблюдение за его домом в Спринг-Вэлли.

Я выхлестал четыре бутылки, прежде чем ощутил, что напряжение и тревоги дня отступают. Ко мне за столик подсел какой-то мужчина - оказалось, доктор. Речь у нас зашла о детстве, о школьных годах, и мы так увлеклись, что позабыли о позднем времени, между тем часы показывали около двух ночи.

- Извините, док, мне пора.

- Да что вы, в самом деле! - шутливо запротестовал он. - Выпьем хотя бы по последней, на дорожку.

- Нет, спасибо, я свою норму выбрал. Когда только вы, врачи, откроете эффективное средство от похмелья? Все, что производится теперь, абсолютно не помогает.

- Уважающий себя доктор и не прописывает эту ерунду.

- Я должен уйти, чтобы утром быть как стеклышко.

- Что ж, раз надо, значит, надо, однако кофе с аспирином, как правило, дает желаемый результат.

- Увы, доктор, большинство ваших коллег это утверждение оспаривают, и, вообще, у вас ни на что нет единой точки зрения.

- Представьте, есть!

- На что же?

- Неужто не догадываетесь? - Он лукаво мне подмигнул.

- Кажется, до меня дошло, - произнес я, поднимаясь со стула. - Вам в голову полезли всякие грязные мыслишки. Спокойной ночи, старина!

- Значит, решительно отказываетесь выпить по последней за мой счет? Угощаю!

- Решительно - пока врачи не придут к единому мнению относительно лечения элементарного похмелья! До свиданья.

Теперь я вертел баранку уже не в столь мрачном настроении, как раньше. Наступила разрядка, меня клонило в сон. Синдикат вот-вот затрещит по швам, а мистер Кирату мне так же страшен, как львиная шкура в его гостиной. Меня охватило веселье, легкомыслие, ощущение полной свободы и совершенной безопасности. Затормозив у ворот своего дома, я вышел из машины, чтобы распахнуть створки, и тут мурашки побежали у меня по спине. Сзади подкатил большой черный "мерседес". Я почувствовал: за мной пожаловали. Хотелось закричать, но я побоялся стать всеобщим посмешищем: а вдруг это кто-нибудь из моих приятелей! Несколько мужчин выскочили из "мерседеса" и подбежали ко мне, я не мог разглядеть их лиц, меня ослепили фары машины.

- Мы за вами, мистер, - сказал кто-то с американским акцентом.

- Тихо, без шума!

- Кто вы? - выдавил я из себя.

- Кому сказано, тихо!

И все, больше я уже ничего не слышал, потому что мне заехали чем-то увесистым в затылок, и я окунулся в почти желанное забытье.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Очнулся я, скорее всего, от холода: у меня совершенно окоченели ноги и руки. Моя первая мысль: опять жена стянула с меня одеяло! Я заворочался в темноте и вскоре понял, что накрепко связан по рукам и ногам. И тогда я сразу все вспомнил: как меня похитили прямо с порога собственного дома. Интересно, хватилась ли меня моя дражайшая половина? А ведь могла бы выглянуть в окно, увидеть мою машину у ворот - если ее оттуда не отогнали и сообразить: что-то не так. Но для этого надо проснуться, что весьма сомнительно, поскольку жены полицейских чинов привыкают к частым ночным отлучкам супругов, связанным с выполнением их служебных обязанностей.

Я попробовал высвободить руки, дело плохо: веревка завязана профессионально! Я едва не задохнулся, прежде чем смекнул: во рту кляп. И тут меня охватила паника, такое животное безумие, когда начинаешь судорожно колотить руками и ногами, лишь бы освободиться от пут. Живым отсюда не выйти, сказал я себе, они тебя не выпустят, не моргнув глазом перережут глотку, ты стал для них опасен. Я заворочался еще сильнее, но веревки только глубже впивались в кожу. Отчаявшись, я затих и несколько минут провалялся на полу неподвижно, словно бы в прострации. В коридоре за дверью раздались гулкие шаги, заскрипели отодвигаемые засовы. Вспыхнул свет, я зажмурился от рези в глазах, с новой силой застреляло в затылке.