Наталья Александрова - Приворотный амулет Казановы

Девушка понимала, что самым правильным будет немедленно уйти из этой комнаты – но не могла этого сделать. Сундук притягивал ее взгляд как магнит.

Наконец она не выдержала, шагнула к нему и подняла крышку, расписанную яркими аляповатыми розами.

И едва сдержала крик.

В сундуке, свернувшись в позе нерожденного младенца, лежал человек.

Это был пожилой мужчина с маленькой аккуратной бородкой и редкими седыми волосами.

Нетрудно было догадаться, что это – хозяин каморки, Савва Иванович.

Он был мертв – и причина его смерти была очевидна: горло старого актера было перерезано, словно у него имелся второй рот, ухмыляющийся страшной, издевательской улыбкой.

И оттуда же, из открытого сундука, теперь совершенно отчетливо доносилось монотонное тиканье.

Преодолевая ужас, Полина нагнулась над сундуком, заглянула в него.

Мертвый старик казался удивительно беспомощным и безобидным. Он лежал, свернувшись калачиком, как будто внезапный сон окутал его своим волшебным покрывалом. Одна рука была неловко подогнута, вторая свободно лежала вдоль тела, ее кулак был сжат, и из этого кулака высовывался уголок бумажного листка.

И снова Полина преодолела ужас и брезгливость и потянула за этот уголок. Трупное окоченение еще не охватило Савву Ивановича, листок легко выскользнул из его руки. При этом рука немного переместилась, и Полина увидела, что там, под ней, лежал старомодный будильник с чашечкой звонка над циферблатом.

Именно он издавал то тиканье, которое Полина слышала все время, что находилась в каморке сторожа.

Она взглянула на циферблат – и увидела, что в это самое мгновение минутная стрелка подошла к цифре двенадцать.

И тут до нее дошло: тот, кто убил Савву Ивановича, установил в сундуке взрывное устройство с будильником вместо таймера, чтобы скрыть следы своего преступления, и сейчас это устройство сработает.

Будильник зазвонил – резко, требовательно, неотвратимо, как сама судьба.

Полина отшатнулась от сундука. Она ожидала, что сейчас прогрохочет взрыв, и уже втянула голову в плечи – но взрыва не последовало, зато она увидела, как в разные стороны от сундука стремительно побежали живые оранжевые змейки огня.

Она попыталась затоптать их – но их было так много, и они бежали так быстро! Пока Полина затаптывала один огненный ручеек – десять других уже добежали до стен, поползли по ним яркими языками пламени, на глазах оживая и расцветая, как хищные экзотические цветы.

В первую очередь пламя охватило стену, на которой были развешаны собранные стариком газетные вырезки. В пламени в последний раз мелькнуло загадочное лицо Алисы Лихачевой, как будто она выглянула из глубины времени – и выцветшая газетная бумага мгновенно превратилась в пепел, и вместе с ней превратилось в пепел расследование покойного Саввы Ивановича.

Полина как зачарованная смотрела на огонь, пожирающий каморку Саввы Ивановича, – и очнулась, только когда едкий дым заполнил ее легкие и она мучительно закашлялась. В глазах у нее начало темнеть, голова закружилась, но ей хватило сил толкнуть дверцу и выскочить из горящей каморки.

Вдохнув свежий воздух, она почувствовала себя лучше и бросилась прочь. Откуда-то сзади послышались испуганные голоса, шаги бегущих людей.

– Пожар! Пожар! – крикнул кто-то за спиной, но Полина не останавливалась, пока не добежала до выхода из театра.

Только оказавшись на улице, она остановилась и перевела дыхание.

Глаза щипало, в горле саднило от горького дыма, и она понимала, что выглядит ужасно.

Чтобы окончательно в этом убедиться, Полина подошла к зеркальной витрине мебельного магазина и взглянула на свое отражение.

Увиденное повергло ее в шок. Конечно, сегодня она вышла из дома в образе готической девушки, который сам по себе далек от эстетических идеалов среднестатистического прохожего, но теперь, в довершение к готическому макияжу, она была покрыта сажей, а черная тушь расплылась от дыма. Особенно заметное пятно было на левой щеке.

Полина машинально собралась стереть это пятно бумажкой, которую держала в руке, и для начала бросила взгляд на эту бумажку.

Это был мятый листок, на котором неровным корявым почерком было написано несколько слов.

Полина задумалась – откуда у нее этот листок?

Ах, ну да – она вытащила его из мертвой руки Саввы Ивановича!

В таком случае это может быть что-то важное, во всяком случае, эту записку не стоит использовать вместо салфетки.