Галина Романова - Кинжал в постели

– Но он… Он жив! – И ее трясущаяся ладошка снова ткнула в сторону памятника его сыну.

– Кто жив? – Боголюбов недоуменно проследил ее жест.

– Этот парень… Он жив, это точно!

– Мари… – Сергей попятился, выпуская ее из рук. Тяжело вздохнул, покачал головой. – Если бы это было правдой, Мари… Я не знаю, что сделал бы…

– Этот парень жив, Сережа. Это тот самый Диман, про которого я тебе говорила, – затараторила она, вышла из оградки, увлекая Боголюбова оттуда за рукав. – У меня отличная память на лица. Если я один раз увидела человека, я запомню его на всю жизнь. Он сменил прическу, да. Он теперь носит длинные волосы, зачесывает их назад, иногда убирает в хвост, но это он! Он!!!

Боголюбов молча следовал за ней по узкой дорожке. В голове было пусто, в душе тоже образовалась странная пустота. Ни боли, ни злости на Мари. Пусто!!!

И еще кое-что было. Крохотное такое воспоминание, которое он, очнувшись в больничной палате, принял за бред вследствие болевого шока.

Там на дороге, когда тот человек стрелял в него и говорил что-то напоследок, ему вдруг показалось, что он узнал этот голос. Он не помнил слов, он помнил голос. И он очень сильно напомнил ему голос его сына.

Он… Он жив???

Семен Боголюбов, а по теперешним документам – Дмитрий Ивасюк, медленно расчесывался перед зеркалом. Он со злостью всматривался в черты лица, которое восемь лет старался изменить, загрубить, сделать мужественным. Но материнские гены не хотели исчезать, они проступали в полных губах, длинных ресницах, красивых большущих глазах. Он отрастил волосы, выбелил их под седину, надеясь прибавить возраста, зачесывал назад, обнажая не очень высокий лоб. Хоть что-то, хоть как-то, ну!

Бесполезно! Он все равно был узнаваем. Уже трижды за минувшие годы его узнали. Первый раз его узнал Неклюдов Игорь Андреевич. Просто схватил однажды на улице за рукав и поманил пальцем. И он пошел за ним, потому что знал его давно. Потому что он помогал ему с фальшивыми документами еще в прошлой «живой» жизни.

Неклюдов затащил его в какую-то подсобку в одном из своих магазинов. Устроил ему допрос с пристрастием, а выслушав, выдохнул:

– Ну, ты и мразь!

– Люди всякие важны. Люди всякие нужны, – прогнусавил он, опуская голову. – И что теперь? К ментам побежите?

– Даже если бы и собрался, что бы я им сказал? Что пацан, погибший от рук похитителей, на самом деле жив? – Неклюдов тогда равнодушно пожал плечами. – И что? За что тебя сажать-то? Кстати, а кого же папаша твой опознавал?

– Друга моего одного, алкаша конченого. Мы с ним похожи были, как братья. Все: рост, вес, цвет волос, размер ноги, даже шрам от аппендицита почти одинаковый. И наколки у нас были одинаковые. Морду ему в аварии снесло так, что захотели бы, не опознали. У меня всего две пломбы было в зубах, у него одна, вторую уговорил сделать. За бабло тот готов был не то что зубы сверлить… Короче, подготовил я его по полной программе.

– А как объяснил, зачем это?

– Говорил, что за границу хочу его отправить по моему паспорту. Чтобы он там от алкоголя подлечился. Даже договор ему с клиникой показывал. Он поверил. Алкаш!

– Алкаш, а зубы целехоньки?

– Так бывает… – пожал плечами Боголюбов, тогда уже Ивасюк. – Гены хорошие. Молодой… Не курил опять же.

– Н-да-а… – протянул тогда Неклюдов, прищурившись, осмотрел его с головы до ног. – Узнать тебя сложно, но можно. Как с этим быть?

– Меня узнавать некому, – равнодушно отозвался тогда нынешний Дмитрий. – Отец сидит, мать умерла.

– Нигде не болит, что так поступил со своими родителями?

– Это был их выбор, – спокойным голосом ответил он. – Мать жалко. Я никогда бы не поступил так с ней, знай я заранее. Но отец… Он сам виноват! Он сам напросился!

– В смысле?

– Меня же никто не похищал, елки! Я сам все устроил, похищение это, требование выкупа.

– Но зачем???

– Деньги были нужны. Очень были нужны деньги! Очень!!! Мне угрожали! Я надеялся, что отец их соберет. Принесет в нужное место. Я бы расплатился по долгам. И вернулся домой живым и невредимым. А он… Он вместо этого к ментам побежал. И закрутилось… Мне пришлось официально уйти из жизни. Не сделай я так, меня бы «ушли». При этом я бы просил, чтобы меня убили! А он… Он вместо этого деньги другу своему продажному отдал на бизнес. Урод!!! Мама… Она из-за него так поступила с собой. Я переживал… Мне было больно… Но потом, когда он сел, я был рад. Очень рад!

– А что же кредиторы? Отстали? Тебя ведь можно узнать и…