Елена Арсеньева - Танго под палящим солнцем. Ее звали Лиза (сборник)

Черт, а он внимателен, оказывается!

— И это хорошо, — продолжал Кирилл. — С живыми незнакомками иметь дело куда приятней, чем с мертвыми. Поскольку вы довольно бесцеремонно оказались на моей яхте, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Самых простых. Например, как вас зовут?

У Алёны чуть не сорвалось с языка, мол, мужчина должен представиться первым, как вдруг она сообразила, что это слишком уж смелая реплика для ее роли. Она рискует погубить свой замысел. Ведь она кто? Она женщина, которая отправилась кататься на аквабайке. А очнулась невесть где! Лежащей на диванчике! В обществе незнакомого и не слишком-то одетого мужчины! Правда, мужчина сидел, и совсем даже не рядом с ней, но все-таки… И первым ощущением приличной женщины должно быть не любопытство, а ужас!

Ну, предположим, Алёна не могла бы, положа руку на сердце, назвать себя вполне приличной женщиной, но Кирилл-то об этом не знает!

Поэтому она еще раз обвела взором каюту — на сей раз взор получился максимально испуганным — и ответила, что зовут ее Алёна, но она вообще ничего не понимает: где она находится и как сюда попала?!

— Вы что, ничего не помните? — недоверчиво спросил Кирилл.

— Почему же… я помню, что мне захотелось покататься, что Роман — это аквабайкер, — сочла нужным пояснить Алёна, потому что в ее восприятии слово «роман» всегда имело три значения: мужское имя, любовные отношения и — это во-первых! — тот литературный жанр, который она не без успеха разрабатывала, — вез меня очень лихо и наконец мне самой захотелось порулить байком, я стала перебираться на переднее сиденье, но неловко повернулась и сорвалась в воду. Я отчетливо помню, как падала… а потом — ничего. Где я? И где Ромка?

— Он сбежал, когда мы начали поднимать на борт ваше бесчувственное тело, — сообщил Кирилл.

— Как — сбежал?!

— Да так, ударил по газам и смылся.

— Но где я? На какой борт вы меня поднимали?!

— На борт яхты. Вы на яхте. И я совершенно не знаю, что с вами теперь делать.

Алёна уставилась на него с хорошо разыгранным недоумением:

— Как что делать? Наверное, отправить меня на берег.

— Каким образом?

— Не знаю… на какой-нибудь лодке, шлюпке… не знаю!

— У меня на это нет времени. Я уже собирался сняться с якоря, когда был вынужден заняться вашим спасением. Сейчас с вами все отлично. А потому давайте придумаем план, как вас отсюда отправить.

Настороженность Кирилла и стремление как можно скорее избавиться от незваной гостьи были очевидны.

План, главное дело! Да у Алёны даже не было никакого плана, когда она приняла скоропалительное решение попасть на яхту! А уж как отсюда выбраться — тем паче!

«Сняться с якоря он намеревался», — подумала Алёна неприязненно. И увезти перстень диктатора, вернее, перстень Юлия Матвеевича, туда, где его никто и никогда не найдет! Возможно, он вообще намеревался покинуть украинские и российские территориальные воды. Яхта ведь турецкая, принадлежит какому-то турку. И, судя по тому, что Арнольд говорил о Кирилле, он вполне может принадлежать к тому племени les citoyenes du monde, граждан мира, у которых карманы набиты паспортами разных стран, словно карманы сладкоежки — фантиками.

Алёна даже скользнула взглядом по бедрам Кирилла, словно пыталась высмотреть оные пачки паспортов в карманах его шортов. Предполагаемый le citoyen du monde при этом конвульсивно дернулся и весьма агрессивно спросил:

— Ну так что?

— Ах да, извините, — забормотала Алёна слабым голосом, — вы знаете, я так переволновалась, я вообще ничего не соображаю… какой-то кошмар… понимаете, если бы я умела плавать, я бы легко освободила вас от своего присутствия. Но вся беда в том, что плавать я совершенно не умею и просто-напросто утону, оказавшись за бортом.

— На палубе лежит ваш спасательный жилет, — спокойно сказал Кирилл. — Так что авось не утонете. А до берега тут сущие пустяки, меньше километра. И ветер в ту сторону. Как-нибудь додрейфуете потихоньку.

— Нет! — заорала Алёна с искренним ужасом. — Давайте что-нибудь другое придумаем. Пожалуйста!

— Пожалуйста, — весьма любезным эхом отозвался Кирилл. — Придумывайте. Но поскорей, а то…

И он умолк, пересел в кресло, стоящее довольно далеко от Алёны, и принялся постукивать пальцами по подлокотнику.

— Извините, — простонала Алёна, думая только об одном: как остаться в каюте одной. — А нельзя ли мне чего-нибудь выпить… попить…

— Попить или выпить? — уточнил Кирилл, поднимаясь с ленивой мужской грацией… а какая у него еще может быть грация, женская, что ли? «И вообще, что это за затасканные метафоры?» — осудила себя Алёна. Однако движения его были действительно необычайно мягки, ленивы и в то же время исполнены силы, словно у дикого животного…