Елена Арсеньева - Танго под палящим солнцем. Ее звали Лиза (сборник)

Ну и ливень разразился в воскресенье! Совершенно тропический! В местных теленовостях то и дело показывали сломанные по всей Одессе деревья. И даже выкорчеванные с корнем! Листва намокала так, что дерево начинало крениться — и тяжесть кроны выворачивала корни из земли. Печальная картина… Особенно когда такое дерево падало на автомобиль!

В понедельник солнца не было, небо оказалось покрыто тучами, но когда Алёна позвонила в аэропорт, ей сообщили, что все рейсы уходят по расписанию.

После Танюткиного лечения Алёна почувствовала себя гораздо лучше. Насморк — ну, насморк, впервой, что ли? Надоело сидеть в гостинице, хотелось прогуляться. И посетить, наконец, Художественный музей! По-хорошему, сделать это следовало бы вчера в полдень, но в это время Алёна была никакая.

Она оделась потеплее и пошла. Еще немножко кружилась голова, казалась какой-то слишком легкой и как бы опустевшей, а потому было очень просто не думать о том, о чем не хотелось думать, и не вспоминать то, о чем не хотелось вспоминать.

А вот и музей. Вот и транспарант на прекрасной кованой ограде: «Выставка частных коллекций «Золотой мусор Одессы» на первом этаже. Вход свободный» .

Народу нет, вот и хорошо, можно будет насмотреться на экспонаты вдоволь. Особенно на некоторые.

Алёна подергала дверь проходной, но та не открывалась. Что такое? Сегодня же не вторник, а понедельник!

Опять дежавю? И сейчас подъедет милицейская машина и мелькнет элегантный оборванец, изображающий из себя частного детектива и желающий замести следы своего преступления… Хотя откуда ему взяться! Конечно, Жора оказался прав, когда выразился про Арнольда: «На шё хочете спорю, шё Додик смазал пятки свиным салом и удрал куда-нибудь в глухую Молдову из-за вашего, Алёна Дмитриевна, доброго сердца!»

Алёна вздохнула.

Ну да, она виновата, слов нет…

Но у нее с самого начала и в мыслях не было сдавать Арнольда и, тем паче, Кирилла в милицию! Она сделала что могла, она раскрыла, извините за выражение, преступление, но задержание преступников совершенно не входило в ее компетенцию. Именно поэтому она так перепугалась там, в номере, когда за спиной вдруг открылась дверь…

«Неужели Танютка нарушила уговор?!» — подумала Алёна.

Оглянулась… и оторопела. В таком же состоянии пребывали Арнольд и Кирилл — судя по тому, что они не издавали ни звука.

Общее молчание, воцарившееся в номере, нарушила стоявшая в дверях Лора.

— Мне надоело подслушивать, — сказала она. — Мне все это надоело! Вы оба мне надоели! Эта самая мерзкая мерзость, какую я только слушала в жизни. Я больше не хочу вас видеть. Никого! Никогда!

— Э-э… — протянул Кирилл. — Лорик… Никогда — это слишком долго, но, в принципе, сейчас наши намерения совпадают. Я тоже считаю, что нам нужно на некоторое время расстаться. Э-э… проверить свои чувства.

— Да, это меня не удивляет, — кивнула Лора. — Я слышала, как ты сказал, чтобы я теперь спала с кем хочу. Жениться на мне ты уже не хочешь. И ты, Арик, тоже. Или ты… передумал? Или ты любил меня за то, что я — это я, а не только как родственницу богатых греков?

— Ох, Лорик, ну что за дурацкие вопросы ты задаешь? — простонал Арнольд. — Меня ограбили, я связан, избит, надо мной издеваются все кому не лень, и ты еще подливаешь масла в этот вечный огонь!

— Ну, тем лучше, — повеселевшим голосом сказала Лора. — Потому что вы сняли с моей души огромную тяжесть. Вы и в самом деле похожи, как близкие родственники, правильно Алёна сказала. И оба вы одинаково остались с носом! Я выхожу замуж за Жору!

Кирилл снова онемел. Арнольд издал шипящий, недоверчивый смешок. А Алёна подумала, что это ее ничуть не удивляет. Почему-то ей весь вечер казалось, что на коврике Жоре спать не придется. И на запасных матрасах тоже.

— Ну, — наконец промямлил Кирилл, — совет, как говорится, да любовь. Я знаю, что Жора к тебе неровно дышал, но чтоб до такой степени…

— Алик, ты извини, — совсем не виноватым голосом пробурчал Жора. — Любовь… ты понимаешь…

— Не называй его Аликом, — нежно пропела Лора, и Жора расплылся в улыбке:

— Да, любимая! Как скажешь!

Они быстро, но пылко поцеловались.

— Утю-тю! — противным голосом буркнул Арнольд. — Красавица и чудовище!

— За чудовище ответишь, — прошипела Лора гневно. — Большего чудовища, чем ты, здесь нет и быть не может. Не забывай, что ты связан…

— Нет, — испугалась Алёна. — Только без рук.

— Лежачего не бьют, — с отвращением сказал Жора. — Хотя охота до невозможности! Аж руки чешутся!