Стивен Хантер - Точка зеро

— Ну прямо самые настоящие профессионалы, — язвительно заметил Макгайвер.

— Мы будем просто оставаться вместе с ним, на удалении, ни во что не вмешиваясь. Если он разыщет Круса, мы окажемся рядом и завалим обоих.

— Это как раз то, что вам нравится больше всего. Маленькие дети любят игрушки… Кстати, а что вам дали? Я даже не знаю.

— Несколько «М4», один «МП-5», [17] Популярный пистолет-пулемет фирмы «Хеклер и Кох». полно магазинов к ним, «ЗИГ-Зауэры» и «беретты». «Сако». [18] Снайперская винтовка «TRG-42» производства финской компании Sako. И, что лучше всего, еще один «барретт». Еще я бы ничего не имел против РПГ. Из такого не промахнешься.

— Не говори глупостей. Мы не допустим, чтобы вы разнесли к чертям какой-нибудь Дерьмотаун здесь, в Штатах.

— Так или иначе, пулей 50-го калибра я попаду в цель с расстояния в милю, а 338-го — с вдвое меньшего.

— В прошлый раз ты промазал, техасец.

— Нет, не промазал. Просто я свалил не того типа, поскольку не знал, который из них наш. А когда взял нужного на мушку, тот уже пришел в движение. Крепкий орешек. Этого не сделал бы никто.

— Крус сделал бы. И Свэггер тоже. Так что проследи за тем, Боджер, чтобы не оказаться у них в прицеле. Они не промахнутся, гарантирую. И ты в следующий раз не промахнись.

— Не промахнусь, черт побери. Мы сейчас устроимся на ночь, будем наблюдать за стариком. Полагаю, завтра он снова отправится на базу встречаться с новыми людьми. А сегодня вечером больше уже ничего не произойдет…

— Проклятие! — выругался Клоун Крекер, сидящий впереди с портативным компьютером. — Он движется.

Ресторан «Макдоналдс»,

пригород Оклахома-Сити,

13.22

Клоун удивленно таращился на трех довольно потрепанных мужчин. У него были большие глаза, огромный красный нос, торчащие непокорными пучками рыжие волосы и губы размером с два огурца. На сто процентов состоял из полиуретана. Под его ногами кошками и собаками ползали на четвереньках светловолосые дети. Строгий отец тщетно пытался навести порядок. Двое ребятишек, мальчик и девочка, поссорились из-за молочного коктейля, и девочка стала одерживать верх, но тут вмешался папаша, встав на сторону маленького, слабого мальчика.

— Вы вероотступник, — сказал доктор Фейсал.

— Увы, это правда, — подтвердил профессор Халид.

— Вас нужно уничтожить.

— Несомненно, я буду уничтожен, — согласился профессор.

— Вы не попадете в рай.

— Моя вера утверждает, что никакого рая нет.

Повернувшись к Билялю, доктор Фейсал гневно спросил:

— Вы это знали? Он изменник, чудовище, язычник!

— Да, я знал, — сказал Биляль. — Я читал его принципиальную статью в исламабадском «Исламском курьере». Но профессор Халид не христианин, если вы вдруг так решили. Насколько я понимаю, он атеист.

— Я бы сказал, реалист, — поправил его Халид.

— Реалист, атеист, какая разница? Он не придерживается истинной веры.

— Дело не в вере, — возразил Халид. — Дело в политической воле.

— Опять же, — заметил Биляль, отпивая глоток шоколадного коктейля, — если я правильно понимаю, его политическая воля сильна — возможно, так же сильна, как ваша вера. Поэтому вы оба ввязались в это предприятие, оба рискуете всем. Вы оба мученики. А личные нюансы, обитающие между каждой парой ушей, не имеют значения.

— Я потрясен, — сказал доктор Фейсал.

— Под реализмом, — объяснил Халид, — я понимаю принадлежность к определенному племени. Лично я принадлежу к племени, которое по своей культуре близко к исламу. А то, какого бога кто ставит в центр, — это бессмыслица, самообман. К тому же нужно учесть, что я получил образование на Западе…

— Я тоже получил образование на Западе, не забывайте. Однако это никак не повлияло на мою веру. Наоборот, она сделалась только еще крепче.

— Дайте ему высказаться, — вмешался Биляль. — Мне много раз приходилось сражаться бок обок вместе с людьми, равнодушными к вере. Они такие же стойкие бойцы, как и истинные верующие. Среди них и те, кто пил вино и ел свинину, а некоторые даже были извращенцами-гомосексуалистами. Кто-то был нечистоплотен и плевал в бога, однако под огнем все как один шли на смерть.

— Но почему, — спросил доктор Фейсал, — человек готов смотреть смерти в лицо, если верит, что за ней не будет ничего, кроме вечного забвения? Можно мне еще один молочный коктейль?

— Нет, — решительно заявил Биляль, — больше никаких молочных коктейлей. Нам пора идти, мы уже и так выбились из графика, мне предстоит много миль вести машину, да и денег у нас осталось в обрез.