Наталья Андреева: Айсберг под сердцем

— Что ж, выходит, если ты надежда олимпийской сборной, то и убивать можно? — сердито спросил Леонидов.

— Есть такая пословица: победителей не судят. Поэтому решение принято такое…

— Кем принято?

— Эта Олимпиада — дело государственной важности. Все на контроле в самых верхах, и решение принято там же. Потому я с тобой разговариваю, а не твой непосредственный начальник. В общем, так… Дело возбуждать пока не будем. Ты поедешь туда один, под видом, ну, скажем, какого-нибудь помощника по чему-нибудь, неважно, и все разузнаешь. Ты гениальный сыщик, Леша, можно сказать, лучший, — польстил генерал. — Поэтому для тебя это пара пустяков. Ты все узнаешь, получишь признание убийцы, и мы подождем до Олимпиады. Если, конечно, это игрок сборной. Дадим ему выступить, а потом… Если он станет чемпионом или хотя бы призером, тема закрыта. Потому что победителей не судят. Сам понимаешь, ему Президент лично пожмет руку. И вся страна будет им гордиться. А если он проиграет, то мы его накажем по всей строгости закона, — сурово сказал генерал. — Ты все понял?

— Ловко, — Леонидов покачал головой. — Хорошие психологи со сборной работают. Ведь это мотивация, а? При Сталине недаром почти у всей верхушки родственники сидели. И атомную бомбу делали за страх, не за совесть. Потому что страх — сильнейшая мотивация. Если человек будет знать, что, проиграв, он сядет в тюрьму, а выиграв, получит славу, почет и уважение, плюс огромные деньги, он сделает все, чтобы победить. Ох, и роль же вы мне отвели!

— Приказы, майор Леонидов, не обсуждают. — Генерал встал, Алексей тоже поднялся.

— Я терпеть не могу керлинг, — попытался выкрутиться он. — Скучнейшая, бессмысленная игра.

— Ничего, полюбишь. Короче, на, — генерал сунул ему папку. — Обо всех, кто был в тот день на тренировке и мог попытаться убить Лукашову, прочитаешь в Интернете. Официально ты в отпуске.

— Я на август заявление написал, — уныло сказал Леонидов.

— Ты теперь человек холостой, поэтому тебе все равно, зимой отдыхать или летом.

— Откуда знаете?

— Здесь всё обо всех знают. Ты не в цирке работаешь, а в органах.

— А так иногда на цирк очень похоже, — попытался пошутить Алексей. — Может, другого кого-нибудь найдете, а?

— Ты иди, вещички собирай. Чего время тянуть?

— Хорошо хоть в Сочи прокачусь на халяву, — вздохнул Леонидов.

— Еще чего! В Сочи! Не дальше Химок, — ехидно сказал генерал. — Сборы будущих олимпийцев проходят на подмосковной спортивной базе. На сочинский лед их выпустят перед самыми играми. Там еще все подготовить надо. Ну, может, дадут недельку-другую форы, а может, и нет.

— Хоть какие-нибудь плюшки мне положены? — спросил Алексей.

— Положены. Тебя встретит старший тренер Калерия Константиновна Климова. Женщина в твоем вкусе. Кстати, не замужем. У тебя есть шанс устроить свою личную жизнь, Леонидов.

— Все понял, — понурился он. И грустно посмотрел на чашку остывшего кофе. — А мама-то была права. Большие собаки, да еще и в репьях, снятся к большим проблемам…

— Лешенька, ты чего так рано? — испугалась, увидев его в дверях, мама.

— Уволили меня, мать. За падение морального облика и несоответствие высокому званию полицейского. Сказали: или к жене возвращаешься, или — пиши рапорт об отставке!

— И ты написал?! — ахнула она. — Господи, Леша! У тебя такая замечательная жена! Уж мог бы и поступиться своими принципами! Я думала, ты взрослый мужчина, а ты еще ребенок!

— Взрослый мужчина, мама, — это тавтология. Если мужчина, то понятно, что взрослый. Ты от волнения утратила свои профессиональные навыки.

— Ты еще учить меня будешь! — Она замахнулась на него тряпкой. И вдруг расплакалась: — Неприкаянный, а теперь еще и безработный…

— Да пошутил я! Задание мне дали! Еду на спортивную базу, там будущие олимпийцы поцапались! Официально я в отпуске.

— Ты меня не обманываешь?

— Вот, — он вынул из кармана конверт. — Отпускные. Да клянусь тебе, что отпускные, а не выходное пособие!

— Поклянись своими детьми! — велела мать.

— Клянусь Ксюшей и Сергеем, что я по-прежнему работаю в органах!

— Что тебе с собой собрать? — деловито спросила она, смахнув слезы.

— Халат и тапочки. Желательно белые. Шучу. Ну, костюм спортивный, наверное. Кроссовки. Надеюсь, там хоть кормят нормально, — он вздохнул. — Я еду завтра утром. А сегодня весь день буду работать. Мне надо подготовиться, чтобы знать, с кем придется иметь дело.

— Я сейчас, Лешенька, — засуетилась мать. — Я мигом…