Ю Несбё - Красношейка

— Я отпустил машину только в семь вечера, — пожаловался Ким. — Двадцать часов разъезжал по городу.

— Сейчас только ополоснусь и приду, — сказала Эллен. — Просто хотела узнать, дома ли ты.

— Какой-то у тебя странный голос. Что-то случилось?

— Нет, ничего. Я подойду минут через сорок пять. Кстати, не одолжишь мне свой телефон? До завтра.

— А ты не заскочишь по дороге в «Севен-элевен» на Мерквейен за сигаретами?

— Хорошо. Я вызову такси.

— Зачем еще?

— Потом объясню.

— Знаешь, сегодня уже суббота? Даже и не пытайся дозвониться до центрального таксопарка. Да можно сюда добежать за четыре минуты.

Эллен колебалась.

— Послушай, — сказала она.

— Что?

— Ты меня любишь?

Он тихо засмеялся, и Эллен представила себе его полуприкрытые сонные глаза и тощее, измученное тело под одеялом в убогой квартирке на Хельгесенсгате. Там прекрасный вид на реку Акерсельву. И все остальное тоже прекрасно. На мгновение Эллен почти забыла про Тома Волера. Почти.

— Сверре!

Мать Сверре Ульсена стояла под лестницей и вопила во всю мочь. Она всегда так кричала, сколько себя помнила.

— Сверре! Тебя к телефону!

Так орут, когда зовут на помощь — если тонут или еще что-нибудь в этом роде.

— Сейчас возьму, мама!

Сверре вскочил с постели, взял свой радиотелефон и дождался щелчка — мать положила трубку в той комнате.

— Алло?

— Это я.

Слышно было, как на том конце поет Принс. Как всегда.

— Я так и думал.

— Почему?

Вопрос прозвучал резко. Так резко, что Сверре приготовился защищаться — как будто это он должен деньги и все никак не отдает их.

— Ну, ты ведь звонишь, потому что получил мое сообщение? — ответил Сверре.

— Я звоню, потому что просмотрел список принятых вызовов на моем мобильнике. И сегодня ты разговаривал с кем-то в двадцать тридцать. О каком сообщении ты там болтаешь?

— Про наш уговор. Я же в доле, и ты обещал…

— С кем ты разговаривал?

— А? Ну, там была женщина, на автоответчике. Робкая такая, твоя новая?

Ответа не последовало. Только тихое пение Принса: «You sexy motherfucker…» Вдруг музыка прекратилась.

— Скажи мне точно, что ты говорил.

— Я просто сказал, что…

— Нет! Точно. Слово в слово.

Сверре воспроизвел свои слова так точно, как только смог.

— Так и думал, что что-нибудь такое произойдет, — сказал Принц. — Ты сам не понял, как заложил всех нас, Ульсен. Если мы сейчас же не ликвидируем эту утечку, нам всем крышка. Ты понял?

Сверре Ульсен не понял ничего.

Даже сообщая, что его мобильник побывал в чужих руках, Принц говорил совершенно спокойно.

— Это был не автоответчик, Ульсен.

— А кто же?

— Так скажем, враг.

— «Монитор»? Кто-то из этих ищеек?

— Она, наверное, уже на пути в полицию. Ты должен остановить ее.

— Я? Да я просто хотел получить свои деньги и…

— Заткнись, Ульсен.

Ульсен заткнулся.

— Это ради дела. Ты боец или нет?

— Да, но…

— А настоящий боец должен заметать следы, так?

— Я просто был посредником между тобой и стариком, это ты…

— Особенно когда над нашим солдатом висит срок в три года, который стал условным только из-за какой-то формальной ошибки.

Сверре услышал, как сглотнул.

— Откуда ты знаешь? — начал он.

— Не важно. Я просто хочу, чтобы ты понял: тебе есть что терять — не меньше, чем мне и остальному братству.

Сверре задумался. О том, что ему нужно надеть.

— Куда подходить? — спросил он.

— На площадь Скяуспласс через двадцать минут. Возьми с собой все, что нужно.

— Не хочешь выпить? — спросила Ракель.

Харри посмотрел вокруг. Их последний танец был настолько страстным, что мог вызвать неоднозначную реакцию окружающих. Теперь он и Ракель сидели за дальним столиком.

— Нет, я завязал, — ответил Харри.

Она кивнула.

— Это долгая история, — добавил он.

— У меня есть время, чтобы послушать.

— Я хочу, чтобы сегодня вечером звучали только смешные истории, — улыбнулся Харри. — Давай лучше поговорим о тебе. Расскажи о своем детстве.

Харри думал, что сейчас она рассмеется, но она только едва улыбнулась.

— Моя мать умерла, когда мне было пятнадцать. Обо всем кроме этого я могу говорить.

— Извини.

— Извиняться не за что. Она была необычной женщиной. Но в этот вечер надо рассказывать только смешные истории…

— У тебя есть братья или сестры?

— Нет. Только я и отец.

— Значит, тебе пришлось оставить его одного?

Она удивленно посмотрела на него.

— Я знаю, что это такое, — продолжал Харри. — У меня тоже мать умерла. После этого отец целыми днями сидел в кресле и смотрел в стену. Мне приходилось буквально кормить его с ложки.