Анна и Сергей Литвиновы - Дар экстрасенса. Сборник

Дети с восторгом кинулись разбирать подарки. А Катя строго обратилась к незнакомцу:

— Извините, но я не смогу все это оплатить.

— Тсс… — Дед Мороз приложил палец к губам. — Не надо, чтобы дети слышали.

Поманил Катю за собой в кухню, скинул свою роскошную шапку, отцепил бороду — и впился в ее губы жарким, совсем не снежным поцелуем.

— Мишка… — отцеловавшись, пробормотала Катя.

Ее отставленный еще в институте поклонник.

— Но откуда ты про нас узнал?!

— Ты приходила ко мне в офис, — усмехнулся он.

— Я к тебе? В офис?!

— Ну да. Офис Деда Мороза на Тверской. Это моя фирма. Я увидел, как ты выходишь, бросился за тобой… но ты была такая расстроенная… ничего не замечала. И я просто шел за тобой до самого дома, узнал, в какой квартире ты живешь, а твоя соседка рассказала мне, о каких подарках мечтают твои дети, зря ты, что ли, соль у нее занимала… — Он вновь обнял ее, прижал к себе, зарылся лицом в волосы: — Господи, Катя!.. Я нашел тебя! Нашел! — И вдруг, неожиданно: — Выйдешь за меня? Станешь моей Снегурочкой?

Ответить Катя не успела — на кухню прибежала дочь. Недоуменно взглянула на растрепанного, без бороды и шапки, Деда Мороза и строго сказала:

— Но Снегурочка — это ведь я, правда, мама?!

— Правда, правда! — засмеялась Катя.

А Мишке, Деду Морозу, шепнула:

— Пойдем пока что есть утку. И шампанского выпьем.

Я погибла в прошлую пятницу.

А все потому, что меня никто не ждал.

Впрочем, расскажу свою историю по порядку. Несмотря на посттравматический синдром, я сохранила способность излагать мысли последовательно. И прекрасно помню, с чего мое дикое приключение началось.

Итак, я возвращалась в Москву из командировки…

По большому счету, во всем виноваты командировки. Денис давно зудел, что ему надоели мои бесконечные мотания по стране. Что он безумно хочет, чтобы я сидела дома. Хотя бы вечерами. И чтобы в нашем доме пахло свежеприготовленной едой: «Ладно, пусть не пирогами, я уже устал просить тебя испечь пироги… Делай мне по вечерам хотя бы, я не знаю, яичницу!..» — «Ну, яичницу ты и сам можешь себе приготовить», — возразила я ему тогда. И, наверно, зря, потому что тут он совсем взбеленился: «Вот именно! Именно, что сам!.. Я сам готовлю себе яичницу, сам глажу себе рубашки, потом один ложусь в холодную постель — где тоже обнимаю себя сам!.. Тогда позволь узнать, дорогая Ксения , — бог знает, сколько яду вложил он в эти последние два слова, — зачем ты мне нужна?!.»

В общем, после ссоры — а я как раз собирала сумку для той, последней, поездки — он ушел. А те слова, что он сказал напоследок, оказались самыми злыми и самыми для меня горькими: «Раз ты не хочешь быть рядом — всегда! — может, мне поискать на это место другую женщину ? Чтобы не я ее вечно ждал, а — она меня? »

Он ушел и даже дверью не хлопнул. И это было ужасно. Денис ведь уже дважды пытался убегать от меня. И оба раза шарахал дверью так, что штукатурка сыпалась. А я понимала: раз злится, значит, вернется. И он действительно оба раза возвращался. И приносил охапку цветов, и падал на колени, и просил прощения… Теперь же тихо затворившаяся за ним дверь означала, что случившееся — всерьез. И на сей раз он, пожалуй, ушел навсегда.

Всю неделю, что я провела в городе К***, на душе у меня скребли кошки. Несмотря на роскошную погоду, я отвергала все предложения местного руководства, которое пыталось зазвать меня то в ресторан на свежем воздухе, то на барбекю на брегах водохранилища. Я возвращалась в свой номер, смотрела старые фильмы по спутниковому каналу, иногда плакала и рано ложилась спать.

Командировка, наконец, кончилась — в пятницу вечером.

До аэропорта меня проводил директор одного из местных магазинов, из числа принадлежащих нашей мега-сети — я для него все-таки большое начальство. Когда я распрощалась с ним и прошла предполетный контроль, тут же позвонила к нам на квартиру. Разумеется, номер не отвечал — как не отвечал все последние пять вечеров. И тогда я набрала мобильный Дениса — чего не делала ни разу за те пять дней, что провела в К***.

Голос Дениса, звучавший в телефоне, был холоден и отчужден — хотя он прекрасно видел, чей номер высветился на определителе. А в трубке слышался гомон, веселые женские голоса, переливчатый смех.

— Да! Говорите! — сухо, безлично бросил Денис, и тогда я повесила трубку. Он своего добился. Вот теперь уж точно — с ним у меня все кончено.