Александр Овчаренко - Три заповеди Люцифера

Старшая сестра Зинаида наслаждаясь тихим семейным счастьем, все эти годы вместе с мужем жила в Москве. И всё было бы в жизни хорошо, если бы тишину их дома хотя бы раз нарушил детский плач. Однако ни на дочку, ни на сына Зинаида так и не сподобилась. Сколько ни возил Николай Гаврилович супругу по врачам, сколько путёвок в санатории не доставал, а всё одно без толку. После того, как Зине стукнуло сорок пять лет, оба поняли, что время безвозвратно упущено, и придётся им доживать свой век бездетными.

Тем временем Николая Гавриловича повысили до начальника Ревизионного Управления, и они переехали в новую трёхкомнатную квартиру, расположенную почти в самом центре столицы. Однако недолго радость гостила в новом доме: хмурым осенним днём, прямо у себя на рабочем месте, умер от инфаркта Николай Гаврилович. Зинаида Карповна сильно горевала, и до конца своей жизни так и не смогла оправиться от потери. Она недолго задержалась на этом свете, и через два года, утром, домработница нашла её бездыханное тело в кресле. Зинаида ушла тихо, словно уснула после долгого трудового дня. На её коленях так и остался лежать раскрытый альбом со старыми фотографиями, где они с Николаем Гавриловичем навсегда остались молодыми и счастливыми.

После смерти Зинаиды выяснилось, что в своём завещании она не забыла никого. Свою московскую трёхкомнатную квартиру вместе со всей обстановкой она оставила своей младшей сестре Янине; купленный за два месяца до смерти Николая Гавриловича автомобиль «Volvo» завещала её мужу, а крупную сумму в валюте на счетах одного иностранного банка — своей племяннице Василисе.

Так в неполные пятнадцать лет Василиса оказалась в Москве. Она быстро нашла со сверстницами общий язык, мальчишки наперебой приглашали её в кино и назначали свидания, а мать часто повторяла ей, что с каждым прожитым днём она всё больше и больше становиться похожей на свою красавицу-тётку. Василиса росла и расцветала на зависть сверстницам, на радость родителям. Школьные романы следовали непрекращающейся чередой, и к восемнадцати годам девушка уже устала от любовных приключений, которые, впрочем, ограничивались совместными походами на дискотеки и поцелуями в укромных местах.

После окончания школы Василиса проверила завещанный родной тёткой счёт в банке, и убедилась, что, вместе с набежавшими процентами, денег хватит не только на учёбу в престижном ВУЗе, но и на хорошее приданое. С учетом своих внешних данных Василиса выбрала профессию телеведущей. Однако ровно через год заскучала: будущая профессия оказалась не такой интересной, как она ожидала, и девушка, посоветовавшись с родителями, подала документы на факультет журналистики. Учёба давалась ей легко, да и двенадцать месяцев, проведённые в стенах Института Телевиденья, научили её держать спину прямо и всегда подавать себя с наиболее выгодных позиций.

После окончания университета она недолго обивала пороги редакций в поисках работы. Молодую статную журналистку с васильковыми глазами с удовольствием взяли в штат газеты «Весть». Газета издавалась на деньги опального политика, отодвинутого командой Премьера от кормила власти, но почему-то оставленного на свободе. Василиса глубоко не разбиралась в хитросплетениях российской политики, поэтому по большому счёту ей было всё равно, на кого по приказу главного редактора в очередном номере выливался ушат помоев. В основном доставалось самому Премьеру, его сторонникам, и даже иногда перепадало Президенту. Главный редактор исповедовал два принципа: первый «все, кто не с нами — против нас», и второй «всё, что сделано по нашей указке — панацея, и всё, что сделано не нами — губительно для страны».

Такая простая жизненная философия распространялась и на сотрудников редакции. Василиса смотрела на своих рано постаревших коллег, способных безвылазно сидеть в редакции в течение нескольких суток, взбадривая себя литрами кофе и сигаретами, и понимала, что по своей сути она не такая. Она не чувствовала в себе силы, чтобы по первому же телефонному звонку бросить всё и мчатся на другой конец страны в надежде добыть «горячий» материал. Не было в ней той самой доли стервозности и бесцеремонности, которые она часто замечала у старших коллег. Ей нравилось подавать материал без искусственного нагнетания напряжённости, с определённой глубиной и неопровержимыми фактами. Статьи получались серьёзными, с аналитическим уклоном, но это как раз и не нравилось главному редактору.