Алексей Макеев - Отложенное самоубийство

— Не хочу тебя воровать у жены, желанный. Прости.

Я знаю, что Марина меня никому не отдала бы. По крайней мере, верю в это. Моя жена — именно та женщина, рядом с которой хорошо помирать. Например, от инсульта. Марина — мамка по жизни. Ну, есть у нее уже двое детей, и что? К ним добавился никчемный беспомощный муж — не беда. Просто еще один большой ребенок. Его тоже нужно кормить, купать, проверять — по погоде ли одет, укрыт ли одеялом, выпил ли лекарство и тому подобные тревоги. Для Марины — это естественно. Такое правило. Как жить по-другому, она просто не понимает. В общем, с женой мне несказанно повезло. Не то что ей с мужем. Впрочем… Может быть, Марине как раз такого и нужно: депрессивного неудачника, вечно плутающего в собственной безнадежной реальности? Рядом со мной она реализует свою заботливую личность. Такими бы «маринами» укомплектовывать службу спасения. Выбираюсь из путаницы своих мыслей обратно к Лане.

— Значит, десерта больше не будет?

— Будет! — смеется кошка, и смех ее, как всегда, звучит очень эротично. — Конечно, хорошие девочки так себя вести не должны, но… Хочу порадовать своего хозяина — устроить тебе шоу. Позволь мне в последний раз почувствовать твою силу. Обещаю, я буду очень стараться.

Значит, пора подниматься в спальню. Делу время, похоти час. Лана так замысловато сконструирована. Подчиняться темной власти самца над самкой, покорно выгибать свое тело, старательно исполнять самые грубые запретные мужские желания… Служить для радости и удовольствия господина — для нее особенный кайф. Дожидаться похвалы Повелителя… Без этого кайфа женщина-кошка не может существовать…

Рольставни подняты. Внутри и снаружи дома печалится очередной октябрьский понедельник. Холодно, как в морге. Дождь прикидывается, что его нет, но только прикидывается. Толстый будильник свое отзвенел, пока я еще спал. Теперь он сам дремлет на тумбочке и больше не давит на меня. А я сижу на кухне. Пока не догадываюсь, что денек выдастся тяжелым, даже трагичным. Поглощен «сегодником», основанным на формуле: много есть вредно, а мало скучно. Отсюда золотая середина: бутерброд с колбасой, бутерброд с сыром, бутерброд с рыбой. Баланс витаминов, аминокислот и микроэлементов. Кто хорошо ест, тот хорошо спит!

Колокола за окном начинают упорно колоколить. После их оглушительного звона в постелях остаются только самые безнадежные. Обдумываю, чем бы мне сегодня заняться. Вчера после «эротической сессии» я договорился с Ланой о поездке к Генриху Кальту. Адрес я узнал у Алоиса. Лана пожертвует своим ланчем ради меня. Надеюсь, что моя встреча с Генрихом будет недолгой, но плодотворной. Женщина-кошка на «зверьмобиле» доставит меня к сыну несостоявшегося маньяка и вернет на место. На Песталоцциштрассе за компьютер.

И еще одно. В четверг девять дней Наташе. Положено помянуть покойницу. Звоню Феде, отрываю от работы. Быстро обо всем договариваемся. У нас с ним полное взаимопонимание. Узнаю: оказывается, Дженнифер с Люсей уже обсудили поминальное меню во всех подробностях. Мужчинам остается только ждать, когда их позовут за стол. С детства такая история.

Мои бутербродные посиделки прерывает звонок Крюкля. Человек-пингвин мало спит и много каркает. «Халло! — Халло!» Я информирую бывшего комиссара о своей поездке на Клостерберг. Говорю, что результатов ноль. Сестра Амалия — милая старая склеротичка. Может, это кажется, но, по-моему, Крюкль воспринимает мое разочарование с чувством глубокого удовлетворения.

— Я так и думал. Слишком много времени прошло. Что вы хотите предпринять теперь?

— Встречусь сегодня с Генрихом Кальтом. Возможно, он расскажет что-нибудь интересное.

— Решать, конечно, вам, но я думаю, что вы напрасно потратите время, — с сомнением хмыкает Крюкль. — Я еще двадцать лет назад установил, что этот болван ничего не знает.

— Я все-таки поговорю с Генрихом. Вдруг за прошедшие двадцать лет он что-нибудь узнал?

— Дело ваше. Я вас предупредил.

Недовольный Крюкль отключается. «Чюсс!» Ну и что, что недовольный? Подумаешь! «А нам все равно, а нам все равно…» Это дело теперь действительно стало моим. С кем хочу, с тем и разговариваю. И никто мне не указ, даже сварливый старый пингвин с квадратным ртом и крючковатым носом! Я злюсь?

Чтобы доказать себе, что я хладнокровен, как никогда, старательно завариваю кофе. Руки почти не дрожат. Правая, держащая полную чашку, тверда, как у Супермена. Вот так-то!