Анна и Сергей Литвиновы - Семейное проклятие

– Ну, дырку-то в черепе у Игоря нашли, – флегматично пожала плечами Вера. – И следы крови в твоем доме найдут.

– Да черта с два! – Леся, наконец, вспомнила наставления Кольки: не покупаться на шантаж.

Вера же с прежним самодовольством продолжила:

– К тому же вот. На, ознакомься. – Она швырнула к ногам Леси несколько фотокарточек. – Я еще тогда их тебе показать собиралась, да только ты и так «поплыла».

Лесе пришлось, согнувшись в три погибели, поднимать фотографии… Взглянула на первую из них – и кровь отхлынула от лица: она сама… в очень хорошем качестве… стоит с потерянным лицом возле бездыханного тела мужа…

Вера, с удовольствием наблюдавшая за ее агонией, широко улыбнулась:

– Обычно в театрах фотографировать запрещается, но мне уж пришлось немного нарушить правила. А объектив у меня хороший, и режим ночной съемки работал прекрасно.

– Это фотомонтаж! – из последних сил выдохнула Леся. – И вообще снимки… они доказательством не являются!

– Да как хочешь, милая, как хочешь! – не стала возражать Бородулина. – Давай попробуем: я в полицию эти карточки отошлю – и пусть уж там сами решают: фотомонтаж это или нет.

Леся молчала. Она продолжала машинально перебирать снимки. Вглядывалась в мертвое лицо Игоря. В посеребренную вазу – орудие убийства (ее Вера сняла крупным планом). Можно, конечно, утверждать про фотомонтаж – если ты убийства не совершал. Но она-то действительно убила…

И такое Лесю охватила отчаяние, такая безнадежность, что даже Вера ей снисходительно посочувствовала:

– Глупая ты, деревенская девочка.

Вера встала из-за стола. Налила из хрустального графина воды, протянула Лесе стакан:

– На, выпей.

Леся же не сводила глаз с почти точно такой же посеребренной вазы. Орудие убийства – полное нежных, розовых тюльпанов – стояло у Бородулиной на столе.

Аппаратуры в клубном доме на Остоженке оказалось напичкано достаточно. К тому же охранник прежде, чем пропустить Лесю Бородулину к Вере, потребовал у визитерши паспорт и снял с него копию.

Поэтому – хотя с Аллы Кузовлевой подозрений не снимали – полицейские немедленно направились к Лесе.

Ее дом оказался заперт.

Подозреваемая (вместе со своим троюродным братом и сыном) в этот момент пыталась сбежать из Москвы. Однако пройти паспортный контроль в Шереметьево не успела.

Лесе еще ни единого вопроса задать не успели а она уже разрыдалась и начала рассказывать. И первыми ее словами были: «Вера Бородулина – просто чудовище! Туда ей и дорога: прямиком в ад!»

Галина Круглова узнала о смерти Бородулиной из новостей и поймала себя на мысли, что она очень рада.

У нее не было никаких доказательств, однако Галина не сомневалась: Вера – ужасный человек. Именно она лишила жизни ее любимого Гену.

Круглова – дока в судебных делах – добилась эксгумации, повторного вскрытия. И следователь подтвердил: «Клофелина ему в водку добавили».

Но тут же разочаровал: шансов найти преступника почти нет. «Геннадий ваш пил один, свидетелей нет…»

А над Галиной идеей опросить Бородулину лишь посмеялся.

Что ж, она могла бы вцепиться в Веру, как когда-то вцепилась в воспитателей, допустивших смерть ее сына. И – может быть – смогла бы доказать ее вину.

Однако не стала этого делать. В память о разговорах про сына Митеньку, которые они вели с Бородулиной все эти годы.

«Бог сам все исправит», – решила Галина.

Так оно и вышло. Создатель сам отправил Веру в ад. Причем очень скоро.

День для похорон выпал подходящий: серый, дождливый, мрачный.

Впрочем, кладбище предоставило сервис – прокат черных плащей-накидок. Сюрреалистическое зрелище: узнаваемые по телеящику лица в одинаковых простецких нарядах. И с одинаковыми – будто все между собой сговорились! – бордовыми розами.

Для Милены Михайловны секретарша приобрела точно такой же типовой букет.

Вообще-то врач не собиралась идти на похороны. Кто ей Вера? Пациентка, одна из многих. Однако Милене было искренне жаль эту женщину – нетерпимую, резкую. Успешную в бизнесе, но одинокую и несчастную. И погибшую во цвете лет.

– Прости меня, Верочка! – пробормотала врач, когда подошел ее черед бросить ком земли на эффектный полированный гроб.

…Едва отошла от еще разверстой могилы, подскочил вертлявый мужчинка:

– Вы на поминальную трапезу сами или автобусом?

– Нет-нет, я на поминки не собираюсь, – отмахнулась от халдея Милена.