Светлана Алешина - Жажда острых ощущений

— Может быть, она и права, — осторожно согласился Анатолий.

Абрамцев укоряюще посмотрел на психолога, отвернулся и, упершись кулаками о переднюю панель «Вольво», опустил на них голову.

— Разочаровался в человечестве наш Павлик, — ехидно прокомментировал его поведение Анатолий и закурил. — А что так расстраиваться! Моя десятилетняя психологическая практика показывает, что скорее права прагматичная Удальцова, нежели поборник крепкой мужской дружбы Абрамцев. Сколько случаев было! Между прочим, поведение как Фомина, так и Лохмана также это доказывает. Не могли поделить одну женщину, наезжали друг на друга, подставляли…

Абрамцев ничего не ответил, а только тяжело вздохнул. Лариса промолчала. Как всегда при развязке очередного дела, мозг ее был холоден, и она не позволяла себе никаких эмоциональных выплесков. Ее заботило лишь то, чтобы Петрова с Паратовым были разоблачены. Для этого было необходимо, чтобы их разговор прошел в определенном ключе. Чтобы ими были сказаны слова, которые неопровержимо доказывали бы их участие в преступлении.

Еще утром Лариса связалась с майором Николаевым и получила от него согласие на эту операцию. Так что любое признание, произнесенное в квартире Паратова, являлось уликой. Диктофонная запись после решающего разговора прямиком должна была уйти в милицию.

— Ну, а что же у нас насчет Петровой? — спросил Анатолий. — Неужели ее пристрастия окрашены в розовый цвет?

— Я почти уверена в этом, — ответила Лариса. — И это еще один мотив для преступления. Ревность к Борису Фомину.

— Не понял, — произнес Абрамцев.

— По всей видимости, Арину и Елену связывают не только дружеские отношения, — ответила Лариса.

— Лесбос? — коротко спросил Абрамцев с широко раскрытыми от удивления глазами.

— Ну да… А что такого? У нас свободное демократическое общество, — развела руками Лариса. — По крайней мере в этом смысле.

Абрамцев, для которого все это было слишком большим откровением, покачал головой и опять уткнулся лбом в «бардачок»…

…Петрова прибыла к Паратову ровно в шесть. Ее машина припарковалась у подъезда его дома, минутой раньше проехав мимо Ларисиной «Вольво», которая стояла в отдалении.

— Привет, — послышался в наушниках голос Петровой после звука открываемой двери. — Что у тебя стряслось?

— Это не у меня, это у нас! — резко ответил ей Паратов. — Кто-то пронюхал о наших делах.

— По-моему, тот, кто пронюхал, уже нюхать не может по определению, — съязвила Петрова. — Со вчерашней ночи. Я так понимаю, что все прошло нормально?

— Да нормально, нормально! — раздраженно отозвался Паратов. — Я сам видел, как там все горело. Но звонили-то мне сегодня!

— Кто звонил?

— Я понятия не имею, они не представились, но говорили как бандиты…

Лариса усмехнулась, посмотрев на щуплого Анатолия, который по телефону мастерски изобразил крутого парня.

— Что хотели?

— Денег, чего же еще!

— Чушь какая-то, — пробормотала Петрова, закуривая сигарету.

— Что делать-то будем? — нервно спросил Паратов.

— А что говорили, на каком основании требовали денег?

— Обвиняли в этом… в терроризме, короче, — Паратов несколько замялся. — Ну, во взрывах машин.

— А где доказательства?

Паратов промолчал. Петрова задумалась. Вынув сигареты из сумочки, она не спеша закурила и немного погодя сказала:

— Ничего мы делать не будем. Я, кажется, знаю, откуда ветер дует. Эта ненормальная дамочка, владелица ресторана, все сует свой нос не туда, куда надо. Я навела справки и выяснила, что она вечно влипает в криминальные истории и изображает из себя великую сыщицу…

«Ах ты, кошелка этакая! — подумала Лариса. — Кто бы рассуждал о нормальности!»

— Короче, плюем на все это, — подытожила Петрова. — Доказательств все равно нет никаких, иначе бы они упомянули, что имеют против нас. Поэтому пошли они… сам понимаешь куда.

— Но наезжают-то на меня! — упрямо повторил Паратов.

— Слушай, Саша, ты мужик или нет? — резко спросила Петрова.

— А ты не заносись. Это ты меня в дело впутала!

— Если бы не впутала, то сидел бы без денег и клянчил на бутылку у родителей, друзей и бывших жен! — парировала Петрова. — Так что помалкивай.

— Я клянчил у тебя на бутылку? — возмутился Паратов. — Да я…

— Знаю я все, что ты сейчас скажешь! — отмахнулась Петрова. — Про Чечню свою гребаную… Про то, как жизнью рисковал. Только я все это уже слышала миллион раз, мне неинтересно.

— Неинтересно? — яростно проскрежетал зубами Паратов. — Зато мне очень интересно!