Виталий Гладкий - Змея за пазухой

Что поразило Никиту, так это малолюдье престижного дома; казалось, его только начали заселять. Обычно в пятницу народ затаривается на выходные дни продуктами в ближайшем супермаркете, поэтому подъезды домов, где живут нормальные граждане, особенно ближе к вечеру, напоминают летки ульев, так много там роится добытчиц (в основном) и добытчиков с полными сумками и пластиковыми пакетами в руках.

Но престижный дом напоминал кабинет большого чиновника, куда попадали лишь немногочисленные избранные и только по предварительной записи. После мелькнувшего в кадре Олега к дому подъехали всего несколько дорогих автомобилей, чтобы заключить в свои хромированно-лакированные утробы двух-трех человек и исчезнуть в неизвестном направлении, притом с концами; по крайней мере, до полуночи ни одна из этих машин обратно не вернулась.

Впрочем, разгадка лежала на виду: скорее всего, большинство обитателей дома сразу после обеда отбыли в свои загородные особняки. Поэтому в нем осталось всего несколько человек; Никита насчитал около двух десятков. Это были в основном старики. Они-то как раз и выходили на прогулку и в магазин — некоторые возвращались с пакетами в руках. Но ни одной подозрительной личности, которая хотя бы отдаленно смахивала на убийцу Олега, он не высмотрел.

Однако Никита все равно скопировал диск и открыл файлы, где были изображены лица тех, кто входил и выходил из дому. Изображения он не только сохранил в памяти компьютера, но также вывел их на бумагу, предварительно поработав с фотошопом, благо это было недолго и несложно. Вдруг пригодятся.

«Поеду к Терехиной! — решил Никита. — А заодно пообедаю, потому как уже близится ужин, а я еще и не завтракал, если не считать чашки чая и черствого бутерброда. — Тут он саркастически ухмыльнулся. — Для миллионера, коим я теперь являюсь, это непозволительно. Нужно вести здоровый образ жизни».

Мысленно посмеявшись над последней фразой, — да уж, вовремя взялся за ум, как раз к пенсии, — Никита сел в машину и покатил в направлении спального района, где в хрущевской пятиэтажке жила заинтересовавшая его девица.

Конечно же скамейки возле дома не пустовали. Старушки-пенсионерки — «Коллеги, етиттвою…» — подумал Никита — щелкали семечки и перемывали кому-то косточки.

— …А ейный хахаль прыг в окно! — Худая бабуля весьма преклонных лет, похожая на мультяшную героиню старушку Шапокляк, вся в ситце Ивановской фабрики, который был произведен во времена застоя, яростно жестикулируя, сидела в окружении более солидных и упитанных товарок, внимавших ей с выражением на лицах, которое бывает во время массового сеанса гипноза. — Со второго этажа! Я ить как раз вядро в мусорку несла, так ён меня едва не сшиб. В одном исподнем! И почесал, и почесал! Вон туды, в кусты. Она и вещи его в окно выбросила, дак куды там! Не до того ему было. И то верно — новый-то у нее милиционер. С левольвертом ходит. Пальнет раз — и на небеса. А ентот так, приходящий.

— Здравствуйте! — чересчур громко сказал Никита, потому что старушки, увлеченные занимательной историей, не обращали на него никакого внимания, хоть пляши перед ними.

Бабульки, как по команде, посмотрели в его сторону, а Шапокляк так и застыла с открытым ртом, не успев закончить фразу.

— Здравствуй, милок, коль не шутишь, — надевая очки, ответила полная старуха в тапочках, носы которых представляли умильные собачьи мордочки.

— Никаких шуток, я серьезно, — сказал Никита и изобразил свою самую привлекательную улыбку — «щедрую», как у полного лоха. — У меня к вам есть один вопрос.

— Спрашивай! — оживилась Шапокляк.

Похоже, во дворе она заведовала выпуском местных новостей, которые собирала по крупинкам, как курица просо.

— В какой квартире живет Терехина? — спросил Никита.

И поразился — старушки изобразили финальную сценку бессмертного «Ревизора». Они уставились на него, как на привидение. Пауза несколько затянулась, и недоумевающий Никита прокашлялся.

— Любка? В девятнадцатой, — наконец ответила Шапокляк. — На втором этаже. Вон ейный подъезд.

— Не подскажете, она дома?

— А где ж ей быть-то? Она ить безработная. Работу ишшет, да все никак… — Тут старушки почему-то захихикали. — Хочет, штоб денежную, дак разве нонче найдешь такую?

— Ну, спасибо вам… — Никита снова заулыбался и даже кивнул, словно поклонился.

Он уже стоял у входа в подъезд, когда сзади его окликнули.

— Ты, мил-человек, у нее долго не задерживайси… — говорила Шапокляк.