Виталий Гладкий - Змея за пазухой

«Нужно немного приоткрыться, — решил Никита. — Иначе Алекс вообще потеряет ко мне всякое доверие».

— Хорошо, расскажу. Незадолго до того, как его укокошили, Шервинский пригласил меня в личные апартаменты и предложил делать то, что я делаю для Полины, — искать убийцу Колоскова.

— Да ну!

— Завидуешь? Как видишь, моя слава бежит впереди меня. А ты все еще считаешь, что я дилетант в сыскном деле.

— Не смешно. Ну и что из этого факта происходит?

— Возможно, убийца испугался, что Шервинский рассказал мне что-то очень важное, способное пролить свет на всю эту историю с убийством Колоскова и прочих.

— Слабо верится в эту версию… — Кривицкий испытующе посмотрел на Никиту. — Но, я вижу, больше ты ничего не расскажешь. Смотри, Измайлов, как бы тебе потом не пришлось пожалеть об этом.

Алексу принесли счет, и спустя минуту-две они оказались на улице.

— Кстати, есть еще одна интересная деталь. Может, тебе пригодится… доктор Ватсон, — не преминул подкольнуть Кривицкий.

— Смейся, смейся… Вот возьму и утру нос твоей конторе. Так что там у тебя? — напрягся Никита.

— Ничего особенного… но все же. Как говорится — а вдруг? Грим, который мы нашли в логове нашего зверя, очень дорогой. Естественно, импортный. Для больших профессионалов. И между прочим, в России он не продается. Его привозят только из-за рубежа. Это новинка, как мне объяснили знающие люди.

— Даже так… — Никита помрачнел.

— Что, наступил момент прозрения? — с интересом посмотрел на него Кривицкий.

— Для этого нужно вернуться и заказать еще графинчик, — отшутился Никита.

— Увы и ах. Сожалею, но работы по горло. Как-нибудь в другой раз. Ты позванивай, желательно почаще. Вдруг что проклюнется. Только береги себя! Боюсь, эта тварь не остановится, продолжит за тобой охоту.

— А как насчет ствола? Я ведь просил. С голыми руками мне точно хана будет.

Кривицкий нахмурился.

— Начальство наше — народ непробиваемый. Никто не хочет брать на себя ответственность, даже под мою гарантию. Проще купить ствол на рынке.

— Но почему, черт побери?! Ведь я офицер, воевал… Как обращаться с пистолетом, знаю не понаслышке.

— Кого это волнует?

— Меня!

— Не сыпь мне соль на рану… — Алекс скривился, будто и впрямь произошло то, о чем он только что сказал. — Короче говоря, завтра-послезавтра, я думаю, мы этот вопрос решим. Конечно, неофициально. Найдем тебе хорошую «дуру». Только если тебя заловят с ней, не проболтайся, откуда у тебя ствол! Иначе мне крышка. Погоны с плеч долой — и в грузчики.

— Я похож на дешевку?

— Нет. Но ты не знаешь, как у нас умеют колоть.

— Не знаю и знать не хочу. А что касается ствола, то пусть сначала попробуют меня взять с ним в руках.

— О, узнаю прежнего Бешеного! Все, я побежал. Бывай.

— Бывай…

Кривицкий торопливым шагом направился к управлению внутренних дел, а Никита все никак не мог оторваться от места. Мысли, которые навеял разговор с Алексом, взбунтовались в черепной коробке, и он вдруг понял, что до этого шел по следу несколько не в том направлении.

«Верно говорится, что у профессионального военного в голове только одна извилина, и та от фуражки! — ярился Никита. — Не видеть очевидное! Осел! Тупица! Доктор Ватсон, версия два… Алекс охарактеризовал мои детективные способности предельно четко. Короче говоря, лох я ушастый. Все дело в завещаниях. И только в них! Эх, Измайлов…»

Никита забрался в салон «ауди» и порулил на площадь Коминтерна. Она не была совсем уж центровой, тем не менее народу здесь слонялось немало. Бессмертная фраза из романа «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова, который Никита когда-то зачитывал до дыр: «В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных услуг, что казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, подстричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть», стала на площади в новые времена стопроцентно актуальной.

В плане площадь представляла собой глазок оптического прицела, где перекрестьем были две улицы, расположенные строго перпендикулярно друг другу. Остальную часть достаточно обширного пространства занимали припаркованные машины и тротуар, который отгораживался от проезжей части строем молодых, недавно посаженных деревьев; они были задумкой нового губернатора, бывшего замминистра по сельскому хозяйству, который хотел сделать свою вотчину «городом-садом».

В советские времена площадь Коминтерна была обычным жилым микрорайоном. Дома здесь стояли старой постройки, с просторными квартирами, в которых были очень высокие потолки. Это немаловажное обстоятельство и привлекло пристальное внимание бизнесменов всех мастей и расцветок — от откровенных уголовников, по которым тюрьма плакала, до людей солидных, а также респектабельных юристов. Все квартиры первых этажей были выкуплены и переоборудованы под различные конторы, офисы и частные предприятия. Собственно, как и в других домах, находившихся в центре города.