Георгий Молотков - Расследованием установлено…

— Скажите, а как это все попало к вам?

— Вы что, жалеете об этом?

— Что вы! Я рад, что они попали в верные руки…

Встречи следователя с Овэсом продолжаются. Теперь он уже освоился в кабинете, порой был даже излишне многословен.

— Скажите, Овэс, это был ваш первый контакт с представителями американского консульства?

— Никакого контакта не было! Я увидел этого человека впервые в жизни. Передал ему письмо, папку и сразу же уехал…

— Хорошо, Овэс. А до этого были встречи?

Обвиняемый клянется, что эпизод у «Октябрьской» был единственным, и Овэс проклинает тот час, когда он оказался на своем «Москвиче» у американского консульства.

Но следователь, переждав очередной всплеск эмоций обвиняемого, продолжает:

— Во время обыска в вашей квартире обнаружено еще одно письмо американскому консулу. Оно написано значительно раньше… Узнаете?

— Это черновик!

А письмо вы отправили?

— Так встречи не было!

— Почему? Вы ведь просили о ней.

— Никто не пришел.

Овэс не врет. Письмо было, встречи, о которой он просил, не было. Напрасно он почти два часа прогуливался около бывшей синагоги на еврейском кладбище. Никто из консульства не пришел в назначенное время и не спросил у Овэса: «Где усыпальница Поляковых?» — и не услышал ответного пароля: «Она разрушена в годы войны».

Письмо консулу, в котором Овэс просил о встрече и предлагал свои услуги поставщика секретной информации, он передал за полгода до неудачного вояжа к гостинице «Октябрьская». Каким образом? Это была «пешая» операция. Овэс совершал прогулки по улице Петра Лаврова. Проходил с безразличным видом мимо консульства, возвращался бульваром, останавливался у перекрестка — наблюдал. Случая, чтобы безопасно встретиться с кем-нибудь из обитателей консульского Особняка, не представилось. Но он все же нашел выход — сумел опустить письмо в открытое окно «фольксвагена», припаркованного к зданию консульства. Не знаем, попало ли это письмо в руки консула или нет, но на встречу с Овэсом никто не пришел, никто не позвонил по телефону.

Овэс был обескуражен и даже обижен. Но неудача не остановила его. Во-первых, рассуждал он, письмо могло затеряться, не дойти. Во-вторых, могли поостеречься, ведь они не знают, с кем имеют дело. А главное, они не догадываются, что сулит им знакомство с Овэсом!

После долгих раздумий Овэс садится за новое письмо консулу. Оно более пространное и, как кажется ему, более убедительное. Он сообщает, что пишет второй раз. Вот теперь они позвонят, поймут, как им нужен Овэс, поймут, с кем имеют дело. Письмо и папку с документами он теперь решает передать лично в руки кому-нибудь из консульства.

Но письмо, брошенное в салон «фольксвагена», было не первой попыткой установить связь с американской разведывательной службой. Среди дальних родственников Овэса нашелся Человек, вхожий во французское консульство в Ленинграде. Его приглашали туда, когда возникала надобность в настройке рояля. Вот с помощью этого человека и попробовал Овэс осуществить свой план — связаться с американским консульством.

Пригласив родственника в гости, Соломон Абрамович с убитым видом сообщил:

— У нас горе… Заболел Леня. Очень тяжело… И помочь можешь только ты.

— Что надо сделать?

— Передать письмо американскому консулу.

— Зачем?

— Нужны лекарства — иначе мы потеряем Леню…

— Давай рецепт, я попрошу лекарства во французском консульстве. Там очень милые и сердечные люди.

— Нет, дорогой, нужное лекарство есть только в Америке. Попроси французского консула передать письмо несчастного отца — он тебе не откажет…

Долго и настойчиво, взывая к родственным чувствам, убеждал Овэс несговорчивого свояка. Но настройщик роялей оказался человеком осторожным и благоразумным. Свой отказ объяснил тем, что подобные просьбы не приняты в дипломатических кругах…

И этот вариант не прошел. Что оставалось делать бедному Овэсу, которому так не везло?

Позднее на судебном процессе адвокат Овэса попытается представить своего подзащитного как человека, на которого нашло затмение. Жил, мол, в Ленинграде добропорядочный человек, все было нормально: ходил на работу, растил детей, ничего предосудительного себе не позволял — и вдруг на него нашло. Неожиданно, как удар грома с ясного неба, человек сел за руль «Москвича» и повез секретные материалы для передачи в иностранное консульство. Но эта версия защиты не нашла подтверждения ни в материалах предварительного следствия, ни в ходе судебного разбирательства.