Наталья Солнцева - Шулер с бубновым тузом

— Шестьсот навряд ли, а пять — вполне. Главное, чтобы по размеру они прошли в горлышко. Бульк… бульк… и так пять раз. По меньшей мере, пять. Потом бутылка запечатывается пробкой. И джинн закупорен внутри. Он усмирен и не угрожает своей владелице. На него не покушаются. Велика ль добыча — пару литров вина?

— В этой плетеной бутыли литра три, — определил Роман, глядя на служанку… нахмурился, спохватился и сердито произнес: — У тебя идея-фикс! Реликвия Великих Моголов! — он отпустил края копии, и те тут же завернулись. — Тоже мне, тайник — бутылка с вином!

— Держи, держи. Это еще не все.

Лавров послушно расправил картину, ожидая продолжения.

— Что ты скажешь об игроках?

— Их трое, — напряженно ответил он. — Двое мужчин и одна женщина. К чему ты клонишь? А! Понял… мужчины — это Джо и детектив, ныне покойные. А дамочка в жемчугах — никто иной, как Жанна Ремизова… фу-ты!.. Анна… де Ламотт, де Гаше… дьявол их разберет!

— Выходит, мы попали к шапочному разбору? — усмехнулась Глория.

— В смысле?

— Мужчины мертвы… дама сорвала банк.

— Чего-то я не то сморозил, — почесал затылок начальник охраны. — Да? Значит, один из мужчин-игроков живехонек. И это Крапивин! Теперь верно?

Глория пожала плечами. Она не торопилась подтверждать его слова.

— Эта картина не все нам поведала. Смотри и думай, Рома.

Лавров вперился в лица игроков, пытаясь проникнуть в скрытый смысл житейской сценки, мастерски изображенной художником.

— Тебе обязательно надо было тащить копию картины сюда? — недоуменно выпалил он. — Дома нельзя было подумать над ней?

— Я и думала дома.

— Зачем же мы вскрыли чужую квартиру?

— Потому что на месте преступления легче увидеть то, что произошло.

— Но убийца и тут ускользнул от твоего взгляда . Невидимка он, что ли?

— Не все сразу, Рома. Наберись терпения.

Он отпустил копию, и та опять свернулась.

— У меня руки болят…

Лавров чувствовал себя не в своей тарелке. Нарушение закона есть нарушение закона, какими бы мотивами оно ни оправдывалось. Если их тут кто-нибудь застанет, — соседи, агент или сам Крапивин, — им несдобровать.

— В момент убийства копия «Шулера» висела на этом гвозде, — объяснила Глория. — Это недостающая деталь. Понимаешь?

— Нет.

— Лучше, когда обстановка воссоздана полностью.

— В таком случае не мешало бы и действующих лиц сюда пригласить, — нахмурился начальник охраны. — Хотя это уже невозможно. Один из них умер.

— Зато его чувства и эмоции продолжают витать в квартире.

Лавров пробежался глазами по типичной обстановке, излюбленной средним классом: стильная стенка, мягкая мебель, стеклянный стол, стулья, плоский телевизор. Этот почти гостиничный интерьер — последнее, что видел перед смертью частный сыщик Томашин.

— И что он чувствовал, по-твоему?

— Удивление… он даже не успел испугаться, — пробормотала Глория.

— Потому что не ожидал нападения от собственного работодателя.

Удовлетворенный своим заключением, Роман расправил копию «Шулера». Игроки вновь сидели за картами в прежних позах и с прежним выражением на лицах. Служанка в тюрбане так же держала в руке бокал, полный вина.

— О чем эта картина должна была напоминать Анне-Жанне? О бутыли с вином… то бишь с бриллиантами? Хм! — скептически поджал губы Лавров. — Сомневаюсь.

Глория шевельнула губами, и вдруг ее «повело». В глазах потемнело, сознание помутилось…

Очнулась она в полумраке, рассеиваемом желтым язычком свечи. Кто-то, прячась за портьерой, заглядывал в большую ярко освещенную залу. В зале обсуждали визит посыльного от графини де Гаше. Та прислала своей подруге и благодетельнице несколько вещиц на память.

Глория ощущала себя неведомым соглядатаем, проще говоря шпионом, который подслушивал разговор княгини Голицыной с ее компаньонкой.

В полдень посыльный доставил княгине коробку с двумя греческими вазами и укутанное в холстину полотно в багетной раме. Графиня-де просила ее сиятельство принять в дар картину, которая очень ей дорога и напоминает о проведенном в приятных беседах времени.

Анна Сергеевна вазы поставила на видное место, а дареное полотно вызвало у нее недоумение.

— Это копия, Мари, — заявила она компаньонке, которая с интересом разглядывала картину. — Отличная копия, сделанная нашим крымским художником. На обороте есть его подпись. Впрочем, не важно. Почему моя дорогая Гаше выбрала сюжет с игрой в карты? Мы никогда не играли вместе.