Наталья Солнцева - Шулер с бубновым тузом

— Что же это все значит? — растерялся он.

— Вопрос поставлен слишком широко, — усмехнулась она. — Давайте внесем конкретику, господин Крапивин.

— Николай… так будет проще.

— Хорошо. Что вас больше тревожит, Николай, бриллианты или ваше будущее?

— Моя сестра — убийца. Она лишила жизни двух человек — картежника, с которым крутила роман, и частного сыщика. А я… покрываю ее! Мало того, я… испытываю к ней далеко не братские чувства. Сказать по правде, разве она виновата в смерти этих двух людей? Она больна! Она…

— Вы любите ее?

Крапивин понуро развел руками, потом сцепил пальцы в замок и сжал их до хруста в суставах.

— Я ничего не могу с собой поделать! — признался он. — Я извращенец. Подонок, жаждущий уложить в постель собственную сестру. Узнай об этом отец, он бы проклял меня! Я не заслуживаю снисхождения.

— Зачем же вы пришли ко мне?

— Как мне остановить ее?

— Кого?

— Анну! Она будет продолжать убивать, а я не смогу без конца заметать следы и уничтожать улики. Какая жизнь нас ждет? Нас! Видите, я уже не мыслю себя без Анны. Я дал слово отцу… черт! Я перестал различать, где мой долг, а где… вожделение. Неужели это похоть заставляет меня безумствовать? Никогда не думал, что могу быть настолько безрассудным. Как будто до Анны у меня не было женщин. Я не помешан на сексе, уверяю вас. У меня есть любовница… танцовщица из варьете. Но с тех пор как появилась Анна, я совершенно охладел к ней. Я не узнаю себя.

Глория помолчала, глядя в его красивое лицо, искаженное страданием.

— У вас развивается «синдром Адели», — заявила она. — Это своего рода психоз, говорю вам как врач.

— Вы… врач? — поразился Крапивин.

— У меня диплом врача, — улыбнулась она. — Кстати, в Международной классификации болезней описанное вами состояние классифицируется как «расстройство привычек и влечений». Примерно такое же, как страсть к азартным играм или клептомания [8] Клептомания — патологическая склонность к воровству. .

— Да ну? — засомневался посетитель. — Вы шутите.

— Ничуть. Подобная патология характеризуется непреодолимым желанием совершать опасные для себя и окружающих действия. Причем возникает это желание спонтанно, и ему невозможно противостоять.

— Похоже…

— «Синдромом Адели» сей недуг назвали по имени дочери знаменитого писателя Виктора Гюго, — объяснила Глория. — Девушку охватила любовная одержимость. Ее неразделенное чувство к офицеру Альберту Пинсону переросло в душевную болезнь. Офицер не отвечал ей взаимностью, а она всюду преследовала его, оплачивала карточные долги Пинсона и даже нанимала ему проституток.

— Похоже, — хрипло повторил молодой человек. — И что потом?

— Адель Гюго закончила свои дни в психиатрической клинике.

Крапивин издал нечленораздельное восклицание и закрыл лицо ладонями.

«С ума сойти! — подумал сидящий за ширмой Лавров. — Любовь — это диагноз! Насколько такой диагноз применим ко мне?»

— К кому вы питаете болезненную страсть? К Анне Ремизовой или Жанне де Ламотт? — без обиняков спросила Глория.

— К обеим, — выдавил Крапивин. — Для меня они… неразделимы.

— У вас к тому же осложненный синдром.

Повисла напряженная пауза. Глория погрузилась в свои мысли, ее собеседник нервно кусал губы. Лавров ему сочувствовал.

«Врач обязан не только поставить диагноз, но и назначить лечение, — злился начальник охраны. — Бедняга Крапивин. Ему не позавидуешь!»

— Зачем вы посылали детектива в Старый Крым? — как ни в чем не бывало осведомилась Глория. — Вы поверили в клад покойной графини де Гаше?

Ее будничный тон отрезвил посетителя.

— Я надеялся, что он раскопает какие-нибудь подробности, проливающие свет на поведение Анны. Я ничего не знал о ней. Не знал ее окружения, ее образа жизни, привычек, пристрастий. Этот ее шрам на груди поразил меня! Мне хотелось понять, с кем я имею дело.

— Только-то?

— Не только… — скрепя сердце, признал гость. — Я невольно оказался втянутым в чью-то аферу. Кто-то использует меня. Допускаю, что стал частью дьявольского плана, выношенного в больном сознании Анны. Как бы там ни было, я ее друг, а не враг. Я хочу помочь ей, если это возможно.

— Полагаете, вас используют?

— Не исключено.

Глория отнеслась к его словам нейтрально. У нее уже сложилось определенное мнение об Анне Ремизовой, но она не торопилась делиться им с Крапивиным. Жанна де Ламотт не обретет покоя, пока не избавится от своей тайны. Должно быть, она стала заложницей собственной интриги.