Андрей Дышев - Тот, кто скрывается во мне

Я стал злиться. И что этот нафталин из себя корчит? Кто он такой? Подумаешь, академик! Быть нищим академиком позорнее проститутки.

— Вы меня, Аристарх Софронович, совсем опустили, — произнес я, не скрывая иронической усмешки. — Не такой же я инфантильный, каким вы меня представляете. У меня дорогая машина. Я купил вторую квартиру, где намерен жить с Настей. Я работаю в преуспевающей фирме. Меня очень ценит мой директор. А это о многом говорит. Это гарантия материального достатка в будущем.

Профессор посмотрел на меня так, словно я был неразумным дитятей.

— Гарантия? — с едкой иронией повторил он. — Какие же вы, молодые, самоуверенные! А если вас сровняют с землей конкуренты и ваша фирма разорится? А если вы, извиняюсь, тяжело заболеете, вас уволят и вашу квартиру придется продать, чтобы сделать вам дорогостоящую операцию? А если вас посадят в тюрьму по ложному доносу?.. Да вы даже не представляете себе, сколько в жизни может быть этих «если»!

— Папа! — воскликнула Настя. — Немедленно прекрати унижать Сергея! Он уже глаза от стыда поднять не может!

Старик добродушно рассмеялся.

— Ничего, критика пойдет ему на пользу… Не обижайтесь на меня, молодой человек. Возможно, на старости лет я стал брюзгой. Но во мне говорит житейская мудрость. И еще во мне говорит чувство долга и ответственности за Настю. Это хрупкое и легкоранимое существо. И я пока не уверен, что вы способны обеспечить ей счастливую семейную жизнь. Но дерзайте! Она вас подождет и с лихвой отблагодарит за ваше усердие.

Я вздохнул с облегчением, когда мы с Настей уединились в ее комнате.

— Кажется, — сказал я, ослабляя галстук, который тугой петлей сжимал мою шею, — твой папочка намерен стоять насмерть. Вот уж не думал, что в наше время еще можно найти такое ископаемое! Неужели материальное положение его совсем не интересует и он с радостью выдал бы тебя за нищего с дипломом в кармане?

— Увы, — ответила Настя с грустью и опустила руки мне на плечи. — Как-то ко мне набивался в женихи один тип из модельного бизнеса. Образование — восемь классов, зато своя вилла в Подмосковье. Так папа с ним вообще разговаривать не стал, сразу за дверь выставил… Ты очень расстроился?

— Не то слово! — ответил я. — Придется пополнить строй великих ученых.

— У-у! — протянула Настя и рукой махнула. — Тогда мне точно не дождаться венца. Пропала личная жизнь!

С этими словами она схватила меня за лацканы пиджака и, падая спиной на кровать, увлекла за собой.

— Ты что?! — зашипел я, отчаянно сопротивляясь неуемной страсти профессорской дочери. — Я так не могу… Вдруг он зайдет!.. Надо дверь хотя бы…

Видел бы нас в этот момент ее папа!

Потом я торопливо, как солдат по тревоге, напяливал брюки, прыгая на одной ноге. Настя лежала с закрытыми глазами, чтобы не видеть мою неромантическую суету и торопливость.

— Давай уедем, — тихо сказала она.

— Куда?

— За границу.

— Сейчас в Европе холодно. Разве что в Египет?.. А как же твои занятия?

— Ты меня не понял, — по-прежнему не открывая глаз, сказала Настя. — Я хочу уехать за границу навсегда.

— Ага, — кивнул я, затягивая галстук. — А кто нас там ждет?

— Это уже второй вопрос. Главное, чтобы ты согласился.

Я накинул пиджак и, поправляя рукава, подошел к дивану.

— Настя, — сказал я. — Это невозможно. У меня здесь бизнес. Я делаю ремонт в нашей квартире… И вообще, я не хочу никуда уезжать! Это моя страна, моя родина, в конце концов!

Настя открыла глаза, повернулась ко мне, взяла мою руку, поднесла к губам.

— Я с родителями больше половины жизни прожила в Германии. Так где моя родина — здесь или там?

— Вот если у меня будет ребенок, то пусть он живет за границей, — сказал я твердо. — А я опоздал с великим переселением. Мне здесь жить и здесь умереть.

Я даже не догадывался, что во мне так прочно сидят патриотические чувства.

Я встретил Настю после занятий. Мы сели в мой «аудишник», я включил обогрев салона и музыку. Мы курили и думали.

— Отец поставил вопрос ребром, — тихо сказала Настя. — Говорит: «Или ты выйдешь замуж за образованного человека, или не выйдешь вовсе».

Я любовался ее профилем, чуть освещенным золотистым светом приборной панели. Идеально ровные, кукурузного цвета волосы (натуральная блондинка!) спадали на плечи, как Ниагарский водопад.

— Не драматизируй, — сказал я. — К счастью, теперь за деньги можно все. Твой папа хочет, чтобы у меня был диплом? Будет диплом. Может быть, даже красный.