Robert van Gulik - Ожерелье и тыква

– Доктор Лян прибыл, достопочтеннейший господин, – доложил стражник.

Смотритель дворца оторвал глаза от бумаг и откинулся на спинку кресла. Мельком взглянув на документ, что столь сосредоточенно изучали смотритель дворца и его советник, судья почувствовал, как у него упало сердце. На столе лежало его удостоверение. Уставясь на судью маленькими колючими глазками, смотритель дворца заговорил скрипучим, металлическим голосом:

– Как чувствует себя госпожа Гортензия?

– Я прописал ей надлежащие лекарства, достопочтеннейший господин, и, надеюсь, госпожа вскоре поправится.

– Где вы смотрели больную?

– Полагаю, это было в спальне госпожи, достопочтеннейший господин. При этом присутствовала ее дочь, а также две придворные дамы.

– Понятно. Надеюсь, предписанные вами лекарства не окажутся бесполезными. Во-первых, это в интересах господина Гортензии, конечно. Но и в ваших – тоже. Ведь дав согласие лечить эту даму, вы взяли на себя и ответственность за ее здоровье, доктор. – Он протянул судье Ди его удостоверение. – Вы сможете покинуть Речную Заводь не раньше, чем получите у меня разрешение. А теперь идите.

Опять-таки в сопровождении стражника судья вышел из кабинета. Идя по двору, стражник внезапно остановился и отсалютовал. Мимо них, клацая коваными сапогами по мраморным плитам, прошел высокий воин в золоченых доспехах. Судья успел разглядеть красивое бледное лицо с черными, как агат, усами заостренной бородкой.

– Это дафу Кан? – спросил судья.

– Да, господин.

Стражник привел мнимого лекаря во двор, где ожидал тот самый черный паланкин, что увез его из «3имородка». Судья забрался внутрь, и паланкин двинулся к высоким воротам.

Миновав широкий мраморный мост, судья Ди отодвинул занавеску, подставив пылающее лицо прохладному ветерку. Поддельные документы выдержали самую дотошную проверку, и он испытывал огромное облегчение. Но как объяснить чрезмерную подозрительность, сначала – главного евнуха, а теперь еще и смотрителя дворца? Возможно, высокопоставленным особам вообще свойственно относиться так враждебно ко всем посторонним? Или они причастны к краже? Невероятно! Надо полагать, у него слишком разыгралось воображение! Просто в голове не укладывается, чтобы лица, занимающие столь высокие посты при дворе императора, опустились до потворства грабителям! Деньги для них мало значат – чего же ради идти на такой отчаянный риск?.. Внезапно судья окаменел. А что, если похищение жемчужного ожерелья – всего лишь звено какой-нибудь запутанной придворной интриги, прием в тайной борьбе за власть между противостоящими друг другу кликами придворных? Коли так, вполне понятно, почему принцесса скрыла истинную цель визита судьи даже от самых приближенных лиц – главного евнуха и смотрителя дворца. Но тогда, если у кого-то из них были особые причины интересоваться пресловутым ожерельем и подозрения, что он, судья, беседовал с принцессой о краже, почему его отпустили, не подвергнув допросу с пристрастием? Впрочем, тут ответ напрашивался сам собой. Не осмеливаясь оказать принцессе открытое неповиновение, злоумышленники сочли более разумным избавиться от него за пределами дворца и так, чтобы смерть выглядела случайной. Судья пошарил под скамьей. Меча там больше не было.

И в тот самый миг, когда судья совершил это весьма неприятное открытие, паланкин опустили на землю. Высокий мужчина в черном отдернул занавески.

– Прошу вас выйти, господин. Следуйте по этой дороге и через несколько минут окажетесь в городе.

Это был не тот посыльный, что приходил за судьей на постоялый двор. Ди вышел из носилок и быстро осмотрелся по сторонам. Судя по всему, они стояли посреди Сосновой рощи. Носильщики взирали на судью с полным равнодушием.

– Раз уж до города совсем недалеко, – обратился судья к предводителю, – я был бы глубоко признателен, согласись вы доставить меня

прямо к постоялому двору. Я очень устал. – Он шагнул было к паланкину, но предводитель носильщиков преградил путь.

– Тысяча извинений, господин, но у меня есть приказ.

Носильщики подняли паланкин на плечи и рысью припустили обратно. Старшина замыкал процессию. Судья остался в полном одиночестве среди безмолвия высоких деревьев.

Некоторое время он не двигался с места, задумчиво теребя бородку. Впереди ждали серьезные неприятности, каковых судья едва ли мог избежать, – разве что сошел с дороги и попробовал затеряться в лесу, но и в этом случае шансов на спасение было немного. Скорее всего, пущенных по его следу убийц отбирали из числа людей, хорошо знакомых с местностью, и сейчас они наверняка уже выставили дозорных в этой части леса. Для начала судья решил разобраться, насколько обоснованны его опасения. Не следовало отбрасывать надежду, пусть и очень слабую, что носильщики выполняли указания госпожи Гортензии, а та по одной ей ведомым причинам не пожелала, чтобы кто-нибудь увидел, как судья возвращается обратно во дворцовом паланкине. Охранявшая ворота стража вполне могла обыскать паланкин и забрать найденный там меч. Следовало что-то предпринять, дабы получить его обратно, поскольку этот знаменитый клинок, много лет назад изготовленный знаменитым мастером, передавался из поколения в поколение и считался в роду Ди семейной реликвией. Судья сунул за пазуху ларец и медленно зашагал вперед, стараясь держаться в тени деревьев у дороги: не стоило превращать себя в мишень для меткого лучника!