Robert van Gulik - Смерть под колоколом

Председатель суда поставил на стол пустую чарку и с легкой улыбкой сказал:

– Это, дорогой друг, история, которая началась очень давно. Много лет назад, когда я был еще юным чиновником, приданным суду провинции Гуандун, нашим председателем был презренный судья Фэн, которого позднее обезглавили за казнокрадство. И я видел, как негоциант, о котором сегодня идет речь, некий Линь Фан, ускользнул от наказания за зверское преступление, сунув судье Фэну крупную взятку. Позднее этот негодяй совершил немало злодеяний, включая убийство девяти человек! Начальник уезда Пуяна понимал, что ему следует действовать быстро, учитывая влияние, которым богатые кантонские купцы пользуются в столице. Вместо предъявления серьезного обвинения, он ограничился мелким проступком. Но, добившись признаний преступника, он решил, что этот мелкий проступок может рассматриваться как государственное преступление! Нам показалось чудом справедливости, что человек, свыше двадцати лет ловко обходивший закон, был наконец осужден благодаря тому, что вы столь справедливо назвали «юридическим фокусом». Вот почему мы все, единодушно, решили одобрить приговор судьи Ди.

– Очень мило! – восхитился Цензор. – Теперь мне все понятно, и завтра первым моим делом будет одобрение этого доклада!

До сих пор министр Обрядов и Церемоний слушал, не произнося ни слова. Теперь он вмешался в беседу:

– Я не знаток юридических вопросов, но, как я понимаю, этот славный судья Ди с честью для себя выпутался из двух дел национального значения. Одно помогло покончить с влиянием буддийской клики, второе – укрепить власть правительства перед лицом этих дерзких кантонских купцов. Не уместно ли дать повышение этому начальнику уезда, чтобы у него было более широкое поле деятельности для проявления своих талантов?

Великий секретарь качнул головой.

– Нет, – сказал он. – Этому человеку наверняка еще нет и сорока лет. Его ждет долгая карьера, и в будущем у него появится достаточно возможностей продемонстрировать и свое усердие, и свои способности. Если повышение приходит слишком поздно, оно оставляет горечь, если слишком рано, порождает чрезмерное честолюбие. В интересах нашей администрации избегать обеих крайностей.

– Я полностью с вами согласен, – заметил председатель, – С другой стороны было бы неплохо дать этому начальнику уезда знак одобрения, просто ради поощрения! Наш министр Обрядов и Церемоний как раз тот человек, который мог бы подсказать нам что-нибудь подходящее.

Министр в размышлении погладил бороду. Подумав, он сказал:

– Поскольку его императорское величество милостиво согласился лично заинтересоваться делом буддийского храма, мне доставит удовольствие завтра же обратиться к нему с покорнейшей просьбой направить этому судье Ди несколько соответствующих случаю слов. О! Отнюдь не начертанных его августейшей рукой! Но копию подходящего текста, точно воспроизведенного на декоративном панно.

– Это именно то, что надо! – воскликнул Великий Секретарь, – Как тонко понимаете вы эти вещи! Министр позволил себе улыбнуться.

– Церемонии и обряды, – заметил он, – обеспечивают совершенное равновесие нашей администрации. Вот уже многие годы я взвешиваю похвалу и порицание, осуждение и одобрение так же тщательно, как ювелир взвешивает золото. Ничтожное нарушение в грузе, положенном на ту или иную чашу весов, может все исказить!

Четверо поднялись.

Вслед за Великим Государственным Секретарем они спустились по широким каменным ступеням, чтобы совершить небольшую прогулку вокруг озера с лотосами.

В ожидании пакета из столицы с окончательным приговором соратники судьи Ди провели пятнадцать самых тоскливых дней своей жизни.

С памятного заседания суда, на котором был осужден Линь Фаи, их хозяин находился в мрачном настроении, постоянно размышляя над проблемой, о сути которой отказывался разговаривать. У него было в обычае, получив признание обвиняемого, вместе со своими помощниками обсуждать наиболее интересные обстоятельства дела, но на этот раз он просто поблагодарил их за честную и преданную службу и сразу же погрузился в свои административные дела.

Императорский посланец прибыл под вечер. В этот момент Тао Ган проверял счета присутствия. Он бросил работу, чтобы расписаться в получении, и поспешил отнести объемистый пакет в кабинет судьи.