Владимир Колычев - Королева шансона

Темнело, и окна соседних строений уже светились, но в ее доме некому зажечь лампочку. Никто ее здесь не ждет. И никому она не нужна. Но ничего, через девять лет все изменится…

Алла зашла в дом, зажгла свет в горнице и вздрогнула при виде Геннадия Захаровича, сидевшего в старом продавленном кресле и щуривщегося на яркий свет. Казалось, он задремал в кресле, ожидая ее, и Алла его разбудила. Но как он сюда попал?

Алла сунула руку за комод, где у нее был спрятан приготовленный к бою пистолет. Миша всегда так делал, где бы он ни жил, везде у него было спрятано оружие — на всякий пожарный, как он говорил.

Но пистолета за комодом не оказалось.

— Спокойно, не надо нервничать, — положил ей руку на плечо кто-то, стоявший за ее спиной.

Тесть у Кости — человек с большими возможностями, и к нему нужно было относиться всерьез. Тем более после того, как он ее здесь нашел.

— Не надо нервничать, — улыбнулся Завьялов.

Он не пытался изображать из себя крутого босса, которому по колено любое море. Другой на его месте развалился бы в кресле, закинув ногу на ногу, но этот поднялся — как будто для того, чтобы подать руку Алле.

Серьезный он мужик, что называется, конкретный. И при этом очень интересный — высокий, статный и даже красивый. Возраст его, надо сказать, не портил, возможно, даже наоборот. Костюм на нем дорогой, вряд ли меньше двух тысяч долларов. Только Алла не собиралась любоваться им, знала, зачем он к ней пришел.

Завьялов подошел к окну, одернул штору и, повернувшись к ней, заметил:

— Хорошее место, отличный вид на море…

— Хочешь купить? — грустно усмехнулась она.

— Я много чего в этой жизни хочу, только не все получается.

— Но меня-то нашел.

— Кто ищет, тот найдет.

— А почему без ментов?

— А тебе нужны менты?

— Нет, — покачала головой Алла.

Не хотела она в тюрьму, и будет неплохо, если они с Завьяловым договорятся. В принципе, она могла бы и откупиться… Он ведь не зря же кружит вокруг нее. Масленый у него взгляд, и мысли непристойные…

— Но ведь они могут появиться. Догадываешься, что с тобой будет?

— Догадываюсь.

— Покушение на убийство — статья серьезная.

— Покушение?

— Да, Костя жив. А ты не знала? — с удивлением посмотрел на нее Завьялов.

— Ну… знала…

— Врать ты, конечно, умеешь, — усмехнулся он, — но сейчас это у тебя не получилось.

— Он жив?

— Жив. И дальше жить будет. Но не с тобой. С моей дочерью он жить будет.

— Так я не возражаю, — пожала плечами Алла.

— Еще бы ты возражала… — сурово посмотрел на нее Геннадий Захарович. — Поверь, Костя тебя видеть не хочет.

— Понятное дело.

— Зачем ты это сделала?

Он отошел от окна, вернулся в кресло. Его телохранитель по-прежнему стоял у Аллы за спиной, контролируя каждое его движение.

— А Костя не говорил?

— Я у тебя спрашиваю.

— За Мишу отомстила.

— Твой Миша — бандит и убийца.

— Не важно. Важно, что Костя его сдал.

— Чтобы тебя вытащить, сдал.

— Все равно.

— Точно, все равно? — Завьялов смотрел на нее внимательно, вдумчиво.

— Точно.

— Тяжелый случай, — с осуждением покачал он головой.

— Нормальный случай! — едко усмехнулась Алла.

— Убить человека — это, по-твоему, нормально?

— А вот морали мне читать не надо! — с вызовом выплеснула она.

— Надо… Иногда достаточно прочитать мораль, чтобы спасти человека. Но у тебя тяжелый случай, тут морали мало…

— Тюрьма исправит?

— Нет, тюрьма не исправит. Тюрьма тебя еще больше ожесточит… Я ведь наводил о тебе справки. В школе на тебя никто и никогда не жаловался. Это все Кустарев, ты попала под его влияние.

— И что с того?

— Ты до сих пор находишься под его влиянием. — Геннадий Захарович задумчиво качал головой и смотрел на нее так, будто пытался разобраться. — Ты больна им.

— Больна им?! Да, больна, — согласилась она.

— Больна или не больна, но ты не жалеешь о том, что Костя выжил, — заметил Завьялов.

— А я должна об этом жалеть?

Костя выжил, и Аллу ничуть это не опечалило. Скорее наоборот. И дело здесь не только в страхе перед наказанием… В принципе, Костя не заслуживал столь сурового наказания. Достаточно того, что в нем побывал карающий нож.

— Не должна. И не жалеешь. Значит, ты еще не совсем потерянный для общества человек… — покровительственно улыбнулся Завьялов. — Тебя лечить надо, вытравливать зло мало-помалу… Поверь, ты сама вздохнешь с облегчением, когда освободишься от этого зла.

— Нет никакого зла!